— Ты не хуже моего знаешь, что это правда, — отрезала она и зашаркала прочь по истертому ковру.
— Мисс Маккензи, что она имела в виду? — спросила ошарашенная Фиона.
Элисон словно нехотя повернулась к ней.
— Катрина просто выжила из ума, — раздраженно ответила она. — Ей постоянно мерещится бог знает что.
— Но она… говорила с таким убеждением, — возразила Фиона. — И простите меня, но мне кажется, что вы знаете о «Триморе» многое, о чем не хотите говорить!
— Когда-то давно, когда я была молодой, — проговорила Элисон, — Катрина оказалась права насчет моей любви, и я позволила этому испортить мне жизнь. Когда-нибудь я, возможно, расскажу вам об этом. Теперь-то я вижу, что ничего не могло бы измениться, но в то время хотела лишь одного — уехать подальше. Да, я многое знаю о «Триморе», и знаю, почему Айэн прислал прялку обратно. Он забрал ее с собой в память о матери, но потом понял, что на самом деле ее место здесь, где она ее оставила.
— Он говорил мне об этом вчера, — призналась Фиона и, повернувшись лицом к Элисон, сказала: — Как ни крути, это дом, в котором он родился.
— Но он никогда не примет помощи, даже от друзей, и встанет на дыбы при первых же словах сочувствия, — тихо обронила Элисон.
— Вы, горцы, слишком гордые!
— Это не пустые слова, — убежденно подтвердила Элисон. — Эта гордость передавалась из поколения в поколение, росла и крепла многие годы, пустила глубокие корни, и она скорее заставит человека погибнуть, чем покориться. И это то, что восстановило Айэна Камерона против вас.
— Неужели он никогда не сможет стать нам другом? — с замирающим сердцем спросила Фиона.
— Учитывая обстоятельства, он и так проявляет достаточное дружелюбие, — возразила Элисон. — Но боюсь, если вы попробуете сблизиться с ним, то наткнетесь на барьер, который сломать невозможно. К тому же тут есть и другие обстоятельства… — Она замолчала, как бы раздумывала, говорить ли ей дальше, и, видимо, решив, что и так поведала слишком многое, больше ничего не добавила.
После полудня того же дня Финлей Давиот собрался ехать в «Ардталлон», пригласив с собой дочь, и Фиона обнаружила, что наряжается с особой тщательностью, чтобы ей не ударить лицом в грязь, если они вдруг решат остаться обедать в отеле. Одеваясь, она не прекращала думать об Айэне Камероне, мысли о котором не покидали ее с момента их первой встречи. Разговор с Элисон лишь все усугубил, и она снова принялась размышлять о нем, пока ехала с отцом до Ардталлона.
