— Я не хочу!
— Придется.
— Да, в кабинете.
— И еще любопытный момент: он поселился в доме с аптекой, что могло ассоциативно натолкнуть его на мысль о цианистом калии.
— И он ограбил аптеку?
— Об этом пусть голова у следователя болит, пусть наконец установит, как убийца раздобыл отраву… Моя же задача — вскрыть психологические корни преступления и не допустить нервного срыва.
— У Ирины Васильевны?
— Она, к сожалению, эту грань уже перешла, но дела меняются к лучшему.
— Вы хотите сказать: теперь моя очередь?
— Вы меня очень заинтересовали, Екатерина Павловна.
— Боже сохрани!
— Нет, нет, вы здоровый нормальный человек, но, простите, не случайно явились героиней столь ужасающих событий.
— Да, это страшный грех.
— Наследственный, Екатерина Павловна. Истоки всего ищите в детстве. Сколько вам было лет, когда вас бросила мать?
— Семь.
— С тех пор вас сопровождает ощущение заброшенности, ощущение жертвы — вы как бы провоцируете — невольно, конечно, — своих партнеров на уход. Как они объясняли причины разрыва?
— Никак. Просто начинали вдруг меня избегать, ни с того, ни с сего как будто. А я объяснений не требовала.
— Ни с того, ни с сего — чувствуете подтекст? В этом плане слова гадалки о том, что вы «испорчены», проявляют глубокий, онтологический для вашей личности смысл. Испорчены — не наговором, не сглазом — комплексом неполноценности, который и есть, образно говоря, ваш бес, играющий левой рукой.
— Гадалка предсказала Ирине Васильевне, что этот бес убьет ее мужа.
— Не хватало вам еще комплекса вины! Всегда помните: у вас алиби, вас никто не смеет подозревать. У больной свой бес, у вас свой, это профессиональный жаргон гадалок.
— Но почему именно «левая рука»?
— Из Библии. Там все дурное слева: и черт, и грешник, и разбойник… Вы же образованный человек, Екатерина Павловна, освобождайтесь от комплексов — и радуйтесь жизни.
— Сначала надо изгнать беса, — Катя усмехнулась.
— Она долго отходила от допроса. Настоящие солдафоны, честное слово! Не хотелось бы все снова колыхать.
— Ни в коем случае! Я пришла не к больной, а к вам.
— Уж не боитесь ли вы ее?.. Екатерина Павловна, вы не могли знать, что она жена вашего любовника.
— Все равно мне… тяжело. Стыдно.
— Такие чувства делают вам честь, но не вините себя чрезмерно, не углубляйтесь — это опасно.
— Да черт со мною в конце-то концов, не о себе я пришла говорить! И слушала только потому, что вы сказали: во мне причина преступления.
— Так получается по логике вещей.
