— Что вы этим хотите сказать? — Он остановился, словно на ровном месте споткнулся.
— Александр Воронов был моим любовником. Мы расстались с ним двенадцатого апреля этого года — как оказалось, навсегда.
— Это правда?
— Правда. Я опознала его по фотографии на кладбищенском кресте.
— А вы знаете, что я могу привлечь вас к ответственности за дачу ложных показаний?
— За это — не можете. На кладбище я была вчера, а неделю назад ни о чем не догадывалась.
— Вы не догадывались о смерти своего любовника? Сколько ж у вас их, простите, было?
— Один.
— Оригинально, — он наконец сел за стол. — Рассказывайте. И если можно — по делу.
— Второго апреля я познакомилась с Сашей.
— То есть с Аликом?
— С Александром. С Сашей. Его фамилия мне была неизвестна.
— Значит, вы крутили с женатым человеком, не ознакомившись даже с его паспортными данными?
— Я не знала даже, что он женат.
— Черт знает что!
— Да, черт знал.
— Как вы с ним познакомились?
— В метро.
— Он к вам пристал или вы к нему?
— Не надо. Он заговорил. В тот день мне исполнилось тридцать лет.
— Ну, понятно, все эти женские комплексы.
— Да.
— И он не дал вам хотя бы свой телефон?
— Я его ни о чем не просила.
— Сколько гордости при нашей бедности!
— Мне нравится, Николай Иванович, ваше отношение к подсудимой.
— А вы отдаете себе отчет, что из-за ваших штучек на мне висят три убийства? Ладно, извините. Но о чем-нибудь на ваших свиданиях вы говорили?
— У нас было всего четыре свидания. Один раз он остался у меня на ночь. Он говорил, что ухаживает за больными стариками-родителями.
— Хорош гусь!
— Да сосед его подтвердил, он ухаживал… только, конечно, не тогда, давно. Нет, он был человек с совестью и страдал, я чувствовала, но не понимала.
— И из-за этих страданий он отравился?
— А Агния?
Произнесенное вслух имя умершей как бы сняло злой задор. После молчания Мирошников спросил сдержанно:
— Кто мог знать о вашей связи?
— Я никому не рассказывала. Уверена: он тоже.
— Ну, догадывался? Прежде всего я имею в виду ваших учеников, ведь кого-то из них обвинил Глеб Воронов.
— Мог догадаться Мирон Ильич. Однажды он столкнулся у меня с Сашей.
— Что значит «столкнулся»?
— Я открыла на звонок дверь, Саша меня обнял на пороге. Тут из кабинета вышел Мирон.
— То есть он видел ваши объятья?
— Да.
— Ну и?
— Молча ушел, урок как раз кончился.
— А потом вы с Туркиным на эту тему говорили?
— Нет. Но Мирон намекал. Ну… что я окружена мужчинами.
— Вы окружены?
— Да что вы! Я одинокий человек.
