Впрочем, в тот день Каргейта беспокоило только устройство, которое Макферсон принес в кабинет. Быстро мрачнея, он уставился в комбинацию лампы и увеличительного стекла – или даже зрительной трубы.
– Вы совершенно уверены, что их никто не трогал, кроме вашего двоюродного дедушки и вас?
– Совершенно. А что?
– Тогда, боюсь, кто-то провел вашего двоюродного дедушку.
– Я всегда считал, что он лично купил марки на почте.
– Вы никогда не светили на них ультрафиолетом, сэр?
– Нет.
– Тогда, наверное, вы захотите взглянуть… Сюда.
Каргейт взглянул, и на его лице появилось неподдельное изумление. Бледно-розовая марка с головкой юной королевы в короне словно распалась на две части. Жемчужины непонятно откуда взявшегося королевского ожерелья были явно напечатаны, к сожалению, совершенно не на том кусочке бумаги, что надпись «четыре пенса». Не говоря ни слова, Макферсон убрал марку и положил на ее место шестипенсовую серо-лавандовую, упомянутую прежде. Под лампой оказалось, что марка скомпонована из шести разных фрагментов, – тот, где было написано «Багамы», теперь явно был другого цвета.
– Части от шестипенсовой фиолетовой, похоже, более позднего выпуска – и гашение пером, судя по чернильному пятну на букве «Н», выцвело на солнце и потом аккуратно подкрашено. Я бы на вашем месте, сэр, уничтожил эти марки.
– Пожалуй, так и поступлю, – ответил донельзя огорченный Каргейт. – Не знаю, как и зачем это сделано, но работа мастерская. Уберите их из-под лупы – и вы не найдете соединения.
– Ни за что. Замечательный аппарат.
– Да. – Каргейт метнул на машину сердитый взгляд. – Жаль, что его изобрели. Вот уж действительно, неведение – благо.
В целом, Каргейт мужественно перенес удар – и даже вновь обрел высокомерную презрительность; Макферсон ни за что не поверил бы, хотя мысль такая мелькнула, что марки переделывал сам Каргейт. Выставить на продажу в качестве настоящей марку, слепленную из четырех или пяти фрагментов, из которых некоторые взяты вообще от посторонней марки, с перебитой под самую редкую разновидность перфорацией, – несомненно, бесчестно, если сделано сознательно. Но так ли это? Макферсон, сам неспособный на подобное жульничество, готов был все сомнения трактовать в пользу Каргейта. А что касается двоюродного дедушки, который вроде бы привез марки, то либо он сам для развлечения исполнил жульнический шедевр, не собираясь его продавать, либо Каргейт ошибся, и его родственник купил марки не на почте на Багамских островах, а на родине, у какого-то мошенника.
