Мисс Оливия засмеялась ему прямо в лицо.
– Нам совершенно безразлично, что вы застали нас в утренних платьях, сэр Руперт, – сказала она, – но все же он сделал очень хорошо, предупредив вас.
Баронет покраснел еще сильнее прежнего.
– Я говорил вам, собственно, о майоре Гранвиле, – произнес он со смущением, – разве вы его знаете?
– Нет, не имею чести, но я вполне уверена, что он милая личность.
Оливия отошла преспокойно к окну, предоставив отцу и сестрам занимать лорда Лисля.
– Гранвиль Варней? – сказал полковник Мармедюк. – Я видел его в замке. Он говорил тогда, если не ошибаюсь, что служил где-то в Индии.
Сэр Руперт, не сводивший глаз с прекрасной Оливии, стоявшей у окна, не слышал, как казалось, что говорил полковник.
– Как вы думаете: она сердится на меня? – спросил он неожиданно.
– Она?… – проговорил с изумлением старик.
– Да, она, мисс Оливия… хотел я сказать; я знаю, что я был вчера крайне невежлив… но моя лошадь, черт бы ее побрал, такая пугливая! И я с большим трудом удержался в седле. Я рассказал об этом событии майору. Он ответил на это, что я выказал себя непростительно грубым… и потому-то я приехал извиниться. Я надеюсь, что мисс не будет помнить зла… Зато я никогда не забуду взгляда, который она бросила при этом на меня: он пронизал меня насквозь, как будто пуля… Простите ли вы мне, мисс? – обратился сэр Руперт с умоляющим видом к неподвижной Оливии.
– Отчего же и нет? – ответила она. – Прощать вовсе не трудно. Я вполне понимаю, что вы, верно, привыкли произносить проклятия: в этом нет ничего удивительного… Но я-то не имею подобной привычки, а когда наш папа иногда проговаривается, то я прошу его быть вперед осторожней!
– Мне кажется, что мисс может распоряжаться, кем ей только захочется, полковник Мармедюк! – заметил Руперт Лисль, играя своим хлыстиком. – Едва ли кто откажется повиноваться ей.
Оливия будто не замечала присутствия сэра Руперта. Зато он положительно не спускал с нее глаз и только кое-как отвечал на вопросы сурового полковника. Он вскоре догадался, что пора удалиться. Пожав руку полковнику и старшим дочерям, он приблизился к мисс Оливии – и удостоился коснуться ее пальцев, которые произвели на него такое действие, как горячие уголья.
– Прощаете ли вы мне? – спросил он ее снова.
– Ну, конечно, ведь я же сказала вам это! – ответила она с движением нетерпения.
Эти немногие слова осчастливили баронета. Он ушел, опрокинув нечаянно один из соломенных стульев, и через несколько минут послышался топот удалявшейся лошади.
