Майор придвинул стул и уселся с ней рядом.
– Это святая истина! – ответил он серьезно. – Я во всю свою жизнь не сказал необдуманно ни одного слова, если вы обещаете выслушать меня совершенно спокойно, то убедитесь сами, что и на этот раз я не изменяю тоже этому благодатному и разумному правилу! Итак, вы обещаете выслушать все спокойно?
– Даю вам в этом слово!
Она не отрывала от него жадных глаз. Его взгляд был так ясен и так чистосердечен, что смотреть так способен лишь тот, кто имеет чистую совесть и не боится самых проницательных глаз.
– Я сейчас сказал вам… не забудьте, однако, вашего обещания, что я имею основание думать, что ваш сын еще жив, – начал он осторожно. – Но человечеству свойственно ошибаться. И все мы заблуждаемся так грубо и так часто, что я прошу вперед не слишком увлекаться моими предположениями.
– Умоляю вас выразиться немного пояснее! – сказала миссис Вальдзингам почти нетерпеливо.
– Это тоже мое душевное желание… Итак, я говорил, что я предполагаю, что ваш сын еще жив. Я должен, однако, сообщить вам, на каком шатком основании зиждется подобная… догадка.
– На шатком основании? – повторила с глубокой тревогой Клерибелль.
– Да, миссис Вальдзингам, это очень естественно… Я вообще обладаю счастливой способностью хранить в памяти лица… Плохо было бы дезертиру, которого судьба привела бы случайно к майору Гранвилю! Я бы сейчас узнал малейшую черту его, каждый взгляд его глаз, если б он пробыл в полку моем не больше пяти дней, а исчез бы потом на целых десять лет. Прошло четырнадцать лет с тех пор, как я не видел сэра Руперта Лисля. Если он только жив, то должен быть уже взрослым… Но, несмотря на это, я почти убежден, что я видел его три недели тому назад!
– Майор Варней!..
– Не забудьте вашего обещания… Тому назад недели три я с женой был приглашен в «Олимпийский театр». Наша ложа была в первом разряде, так что партер был весь перед нами. В первом ряду кресел сидел какой-то молодой человек, который с таким живым интересом следил за игрой актеров, что невольно обратил на себя внимание жены. Она указала мне на него… Я не верю в привидения, миссис Вальдзингам, но в этот вечер мне действительно показалось, что я вижу дух вашего сына, сэра Руперта Лисля!
Майор остановился.
– Правда ли это? Может ли это быть?! – воскликнула с волнением Клерибелль Вальдзингам.
– Слушайте меня дальше, потом судите меня… Так как я отрицаю всякие привидения, то сказал сам себе: я никогда не видел еще такого сходства! Оно так поразительно, что я чувствую даже существенную надобность узнать, кто этот бледный, красивый, симпатичный молодой человек. Он резко отличается от других своих сверстников, и я должен узнать о нем во что бы то ни стало! У меня есть весьма способный камердинер, Альфред Соломон, которого вы видели. Он был тогда в театре и ждал нас в партере. Я знаком приказал ему подойти к нашей ложе и указал ему на молодого человека. «О сэр, я узнаю его везде, по его сходству…» – воскликнул Соломон. «По какому?» – спросил я. – «Он похож замечательно на сэра Руперта Лисля». – «Хорошо, Соломон, – ответил я ему, так как я постоянно общаюсь с прислугой чрезвычайно гуманно. – Это странное сходство побуждает меня узнать, кто этот милый молодой человек. Последуйте за ним вплоть до его квартиры, достойный Соломон, и постарайтесь собрать о нем подробнейшие сведения…»
