«А знаешь, где он его нашёл? – спрашивал Фултон, заглядывая в лицо Оливеру. – В старом сундуке, похожем на гроб, точь-в-точь в таком, как в твоей комнате!» Закончив с ужасами, он поглаживал Оливера по голове. Потом приходила Фрида со словами: «Ну, а теперь пора спать», и маленький мальчик в одиночку шёл через Большую галерею с её безликими мраморными статуями, вдоль коридора, со стен которого ухмылялись зловещие маски, вверх по холодной каменной лестнице, мимо оскаленных морд убитых хищников и, наконец, добирался до своей спальни.
Оливер не плакал; не бежал обратно и не умолял позволить ему ночевать внизу. Однако, лёжа в душной пещерке, устроенной из одеяла и подушек, он часто хотел, чтобы это уже быстрее случилось: пускай призраки поскорее придут за ним, напугают до смерти, и тогда он спокойно будет лежать себе в земле на церковном кладбище. Оливер уже видел могилы и надгробия, поросшие мхом, и считал, что там сумеет обрести долгожданное умиротворение.
Согласитесь, очень плохо, когда ребёнка посещают подобные мысли.
Тем временем в магазинчике нижнего белья Уилкинсоны устроили вечеринку. На следующий день им предстоял переезд в новое жильё за городом, и в честь этого события они собрали друзей на прощальный ужин. Из мозольной лавки прибыл мистер Хофман: он слегка шмыгал носом, потому что не хотел терять общество Бабули. Из музыкального магазина прилетела симпатичная шведка по имени Пернилла с выразительными глазами и волосами, отливающими золотом. В числе призрачных гостей был бегун трусцой, который добегался до разрыва сердца, а также пёстрая компания приятелей Тины: сын крысолова, который принёс с собой дюжину отцовских трофеев, и воришка Джейк, всё на свете знавший о сытой жизни.
Вечеринка удалась на славу. Конечно, призраков опечалил тот факт, что столь милое семейство покидает район, однако они изо всех сил старались не завидовать чужому везению.
– Ах, только представьте, как прекрасно снова вдыхать свежий, чистый воздух, – мечтательно произнесла Пернилла, которая страшно тосковала по сосновым рощам родной Швеции.
– И делить крышу с монахинями, – поддержал бегун, до своей смерти на шоссе А12 служивший викарием. – Они такие добродетельные создания!
Тётя Мод деловито сновала между гостями, наполняя бокалы настойкой из белены и стараясь, чтобы все чувствовали себя как дома.
– Жаль, что вы не можете полететь с нами, – вздохнула она.
– Почему бы и нет? – подала голос Приютина. – Если монашки на самом деле такие добрые, может, они подыщут место для всех.
