Оказалось, что у Арчи был еще один брат по имени Джеймс, родившийся прежде Ролло. Джеймс рассорился с семьёй, сменил фамилию и уехал за границу, где и прожил до самой смерти. Теперь же выяснилось, что у Джеймса есть правнук, совсем ещё маленький, не старше десяти лет. Он был сиротой и почти с самого рождения находился в детском приюте в Лондоне. Звали его Оливер Смит, и тот факт, что он законный и полноправный владелец Хелтон-холла, не подлежал сомнению.
Новость быстро разнеслась по Хелтону.
– Прямо как в сказке, – сказала жена кузнеца.
– Представляю его мордашку, когда он об этом узнает, – сказала почтмейстерша.
Потрясены были все, даже управляющий банком, который вёл финансовые дела Снодд-Бриттлов, и мистер Норман, семейный адвокат.
– Невероятно, – покачал головой управляющий банком. – Мальчик воспитывался в сиротском приюте. Как же он будет справляться? Надеюсь, его документы не вызывают подозрений?
– Ни малейших. Я всё проверил. Конечно, придётся назначить опекуна. – Поверенный вздохнул. Введение ребёнка в право владения Хелтон-холлом означало массу бумажной работы.
* * *
Лексингтонский детский приют располагался в бедной части Лондона, рядом с железной дорогой и фабрикой по производству запчастей для стиральных машин и холодильников. Здание покрывал слой сажи, а вместо кроватей в детских спальнях стояли старые армейские койки. О мягких коврах в приюте даже не слыхали; голая холодная плитка на полу во многих местах потрескалась. Стулья были сплошь колченогими, а единственный телевизор – таким древним, что никто не мог разглядеть, цветная картинка на экране или чёрно-белая.
У сирот в этом приюте была своя странность: они не хотели, чтобы их усыновляли. Прослышав о том, что кто-то намерен приехать и забрать одного из воспитанников, дети моментально прятались по углам или притворялись больными, а самые капризные бросались на пол и бились в истерике. Люди со стороны не понимали, в чём дело, но объяснялось всё очень просто. Несмотря на обшарпанные стены и захудалую обстановку, сиротам в приюте было хорошо и они считали его родным домом.
Дети в этом месте собрались самые разные, но почти каждый имел свой небольшой изъян, и, возможно, от этого они относились друг другу добрее, чем если бы были крепкими здоровяками. Гарри так сильно заикался, что разобрать его речь было невозможно, а Тревор потерял в катастрофе не только родителей, но и кисть руки. Нонни в свои почти десять лет всё ещё писалась в кровать; Табита испытывала болезненное пристрастие к чужим вещам: они просто оседали в её сундучке и больше уже не возвращались владельцам.
