Разоблачив «паранормальное явление», я с радостным чувством вернулся к родным мокрым палаткам. Впрочем, запаса радости лишь на полторы улыбки хватило.
Народу сейчас в экспедиции совсем немного осталось, но меня встречал вообще никто. Я сную от раскопов к палаткам и никого не вижу. Понимаю только, что мое лицо изображает полное недоумение и челюсть от удивления падает на грудь. Даже в самом капитальном шатре, где у нас что-то вроде кают-компании, — полное безлюдье. А ведь тут центр притяжения и всеобщего роения, есть электроэнергия от движка, имеются чай-кофе, музон, можно и просто пощебетать, и в тырнет залезть. Хочубей-Ословский, кстати, экран всегда в сторонку поворачивал, чтобы другие не видели, что у него там. Наверное, порнушкой баловался — я подмечал, как у него язык набок свешивается. Я же, наоборот, пополнялся там знаниями насчет балтийских славян. Дополним, что всяких археологов сюда притягивала Рита — аспирантка Красоткина. Доцент выковывал новую норманистку не из кого попало, а из длинноногой и блондинистой особы. У нас на Васильевском острове таких девах немало, но эта — не только зажигалка, еще и кандидат наук без пяти минут. Однако Рита упорхнула вчера вместе с остальными норманистами — она говорила про намечающийся симпозиум в Уппсале. Сидит, поди, нынче, закинув одну длинную ногу на другую, около стойки бара, тянет через соломинку «Абсолют». И со снисходительной улыбкой слушает выкрики хмельных свеев и примкнувших к ним арабских иммигрантов: «Skal! Gick till min. Hur du tar per natt?» (За вечер Рита спокойно пол-литра принимает — я ее возможности знаю.)
Но дизелек кряхтит, на компе диск крутится-шуршит, льется песня: «Не для тебя», как будто ничего особенного не приключилось. Можно предположить, что оставшимся товарищам приспичило разыграть меня от скуки — хотя за Воздвиженским я никогда никакой игривости не наблюдал. Он, скорее, все всерьез воспринимал. «Андрей Андреич, да я пошутил, что Хочубей в очко провалился». — «Вы точно пошутили, Слава? Может, лучше все-таки посветить там фонариком?»
Вскоре, при беглом осмотре, выяснилось, что ящики с еще неотправленными находками взломаны. И все, что в них хранилось, исчезло. Три куфические монеты — серебряные арабские дирхемы, тогдашние, понимаешь, доллары. Остальное — славянское: втульчатые наконечники стрел, почти целая пальчатая фибула, фрагменты дротовой шейной гривны, подвеска в виде секиры Перуна, подвеска-лунница, височные кольца — их, наверное, витязь Слава в подарок девушке вез.
