— Примерно сто восемьдесят за лист, — сосчитал Слонимский.
И сурово нахмурился. Он так выглядел, когда у него в голове начинал бренчать и щелкать кассовый аппарат.
— Минимальная ставка за лист художественной прозы — сто семьдесят пять, — подсказал Коля. — За политику, философию и научпоп уже идет надбавка в двадцать пять процентов. То, о чем нас просят, вообще должно оплачиваться по графе «философия и научный коммунизм», я так думаю, ха-ха-ха… Да и кому интересно связываться с русской идеей за гроши?
— Уж точно не Мише. Слушай, тебя сама идея не пугает?
— Русская?
— Не русская, а вообще. Если это провокация гэбухи, и загремим мы с тобой… под фанфары.
— А чем ты раньше думал?
Слонимский уныло потупился, и Коля его пожалел.
— Немножко зная Мишу, я тебе скажу, что меня беспокоит на самом деле. Мне слегка боязно, что на том конце окажется не КГБ, а какое-нибудь ЦРУ. Шульман много о себе воображает, ну ему и подбросили задачу, от которой у него чувство собственной значимости взлетело до небес…
— Может, это… — Слонимский оглянулся на стеклянную дверь ресторана. — Не стоять на улице? Закажем еще чайничек? Пока там не забыли, что нас привел Шульман, и нам — можно?..
Коля вздохнул и согласился.
Остаток вечера он, пока совсем не «поплыл», то и дело ловил на себе взгляд друга, озадаченный и даже слегка напуганный. Спросил: ты чего?
— Да ничего. Просто очень уж спокойно ты все это воспринял… Будто тебе каждый день предлагают русскую идею выдумать.
— А я гляжу на проблему философски, — объяснил Коля, наливая себе из чайника. — Во-первых, Россию никакой идеей не проймешь, она похерит любую, вот как на наших глазах — коммунизм. Во-вторых, будет интересно накатать трактат на двести страниц «псевдонаучной ахинеи», как это называет Моисеич — кстати, привет тебе от него… А вдруг я не справлюсь? Это же профессиональный вызов для меня. Да и беспокоиться пока нечего. Вот получим аванс — начнем волноваться.
Саша, у которого от осознания, что втравил друга в авантюру, все чесалось и свербило, нервно поерзал на стуле. Коля со вкусом опрокинул чашечку и закусил коньяк ломтиком сыра.
— Ну и наконец, уже поздно, — сообщил он.
— Что — поздно?
— Понимаешь, если бы нам действительно было жалко советскую власть или очень хотелось побольше денег… Мы пошли бы к тому, кто вербует тебя стучать в ГБ, — и настучали на Шульмана! Понимаешь, да? Если Миша наврал — мы молодцы. Если правда — мы тем более молодцы. Ну и есть вероятность, что отрабатывать заказ все равно придется мне, раз уж я случайно оказался в курсе. Только не за жалкую штуку, а тысячи за три, которые там выделены на самом деле.
