— Вот-вот. Можно подумать, османийцы будут ждать, когда мы закончим свои дела и займемся блокадой Коварны.
— А вы считаете, что нужно действовать немедленно?
— Да!
От волнения Светлорецкий вскочил на ноги и начал мерить ногами их небольшую комнату. Алекс лежа наблюдал за его перемещениями.
— Есть сведения, что Эник-паша заканчивает формирование тридцатитысячного резервного корпуса. У нас есть два, в лучшем случае три месяца. Если корпус Эника прибудет в Коварну, осаду можно снимать!
— И как вы хотите его остановить?
— Взять Лочев и Тешель, закрыть перевалы и пусть Эник бьется о них лбом, пока не растратит все свои резервы! На перевалах можно одним батальоном целую дивизию удержать! Впрочем, не мне вам это рассказывать. А в армейском штабе меня никто выслушать не захотел.
— Рапорт подавали?
— Само собой. Никакой реакции.
Поморщившись от боли в левом боку, Алекс приподнялся на локте.
— Значит, немедленно.
Остановившись, квартирмейстер рубанул воздух ладонью правой руки.
— Да, немедленно! Пока у нас больше людей, больше орудий, больше снарядов!
— Ладно, сегодня уже никуда не двинусь, а завтра, после перевязки заеду в штаб, попробую устроить вам аудиенцию у командующего. Так что будьте к этому готовы.
— Я уже давно ко всему и всегда готов, — махнул рукой Светлорецкий. — И так после прошлого раза начальник дивизии и начальник штаба волками смотрят за то, что через их головы к Скоблину обратился.
— Одним разом больше, одним меньше… Кстати, вам, господин подполковник, уже на службу пора, а мне лечиться.
Прежде, чем уйти, квартирмейстер посоветовал Алексу.
— Вы бы лечением-то не злоупотребляли бы, господин капитан, а то завтра не то, что до командующего, до госпиталя не доберетесь.
— Под лечением, я усиленное питание имел в виду, — выпалил свое оправдание Магу.
Кроме состояния здоровья, еще одной проблемой для посещения начальства была форма одежды. Поездка предполагалась не очень долгой, без участия в торжественных церемониях и боевых действиях. По этой причине, парадный мундир капитан с собой брать не стал, ограничился двумя комплектами полевой формы.
Мундир и брюки, бывшие на капитане во время недавних боев, пришли в полную негодность. Изорванные и окровавленные, они были сожжены Фелоновым без всякой жалости. Погоны и флигель-адъютантский аксельбант были почищены и вместе с орденами перекочевали на запасной мундир. Кепи и портупею денщик привел в порядок, сапоги надраил до зеркального блеска. Однако полностью это проблемы не решало, случись что единственным мундиром, и можно остаться в совсем уже не подобающем его положению виде.
