Ох, облегчение какое!
Ссукабля. Мерзкая очкастая тварь, наизнанку меня вывернула. Нащупала, гадина, струнку, и дзынь по ней, дзынь. Сука, уродина, курва! Ненавижу тебя! Чтоб ты сдохла со всей твоей философией, со всей твоей мерзкой жалостью, паскуда!
Морозно, а солнце за тучами. Когда мороз должно быть солнечно! Что-то как освободился, ни одного солнечного дня не было. И в колонии за все десять лет ни одного не вспоминается. Там всегда полумрак какой-то. Даже если на небе солнце, даже если всё утопает в зелени, на зоне всё равно пасмурно.
Уроды, испортили климат. И лето — не лето, и зима — не зима. И так жизнь собачья, да ещё погода западло своё подкидывает. А, я знаю почему пасмурно! Потому что я дело не выполнил. Природа чувствует, что передо мной стоит задача, она внимает моим поступкам, она затаилась. Вот посажу сестрёнку на кол, посмотрю в глаза её, кровью залитые, вот в тот момент солнце и засияет. Бля буду, засияет! Я же не хуй собачий, я вершитель судеб.
Шагал скоро. Дома — вот они уже, рукой подать. Тётка, кстати, где-то на окраине и живёт. С этого конца ли? Обернулся — что там с автобусом?
Скрылся из вида, пока не догоняет. Значит, стоит сломанный. Вот так оно. Всегда надо инициативу брать в свои руки. Охламоны всё ещё сидят в нём, на что-то надеются. Типа заведётся. Или какой другой автобус их посадит. А не бывает в жизни других автобусов. Всегда он один. Сел в него — и едешь, едешь. А сломался — иди пешком. Другие автобусы, другие направления, другие возможности — всё это гнусные иллюзии. Нет ничего другого! Есть только вот это вонючее уродство, только оно вокруг, и в нём барахтаешься. Пока не сдохнешь — в нём пребывать.
Вот он, город Горлихин! Трижды проклятый ещё до своего сотворения. Кем? Да хрен знает кем, но кто-то точно его проклял. Разве можно в такой срани жить и быть не проклятым? Унылые дома, противные морды. Проклятие — в небе над ним.
Шёл по улице, смотрел по сторонам. Местность не узнавал. Да и чего тут узнавать? Обыкновенные покосившиеся избы, каких миллионы. Кто вообще эту деревню городом назвал? Разве это город? А, вон пара каменных домов виднеется. Двухэтажные, грязные, словно бараки. Ну всё, город, базара нет.
Как там улица называлась? Ну-ка думай, думай, помнил же… Лейтенантов! Точно: Лейтенантов… Я же помню, что какое-то неприятное название. Ещё в детстве оно мне не нравилось.
— Эй, бабусь! — крикнул проходившей мимо старухе. — Улица Лейтенантов далеко отсюда?
