Потом вдруг настала тишина. Что-то привлекло внимание посетителей, взгляды их были направлены на вход. Я на всякий случай тоже оглянулся.
Прямо ко мне шла девушка. Плыла. Нет, летела… Нет…
Тонкая, легкая, затянутая до невозможности в белые джинсы и короткую курточку. По-моему, это называется стиль Сен-Тропез. Когда показывают кино про бархатные пляжи на тропических островах, по ним бродят вот такие создания… «Бесамэ, бесамэ мучо…» Я замечтался.
Девушка села против меня, кинула на столик маленькую сумочку. Внимательно разглядев большие лиловые глаза, смуглое лицо и копну черных, без блеска волос, я с некоторым все же сомнением опознал в этой журнальной красавице знакомую мне цыганочку.
Какое-то время она наблюдала все стадии моего изумления, затем удовлетворенно кивнула головой.
— Я слушаю.
— Давай хоть познакомимся. Меня зовут Юрием.
— Шолоро.
— Что?
— Меня зовут Шолоро.
— Так я и знал. А то… Таня. Так вот, заявляю торжеств: нно и сразу, во избежание недоразумений. Личного интереса у меня к тебе нет, да и старше я тебя лет на двенадцать. В нашем возрасте это много. Я — подающий ба-альшие надежды молодой ученый. Поэтому быстро проникнись ко мне уважением и слушай. Тебя изучать надо.
— Зачем?
— Ты хоть понимаешь, что не такая, как все?
— Нет. Я такая, как все. Просто у меня к этому способности.
— Хм, значит, все-таки думала об этом?
— Думала. И знаю, что нельзя считать себя не такой, как все. Тогда я перестаю чувствовать чужую боль.
— А ты ее чувствуешь? Как?
— Не знаю. Просто… становится жалко человека. Я пытаюсь забрать его боль. Иногда бывает трудно — что-то не пускает, не отдает боль. У меня тогда начинают очень дрожать руки и болит… в том же месте, откуда я забираю боль у другого.
— Зачем тебе это нужно?
— Не знаю…
— Как к тебе относятся родные и друзья?
— Хорошо.
— Они понимают?
— Для них это не так странно, как для тебя. У наших такое случается. Прабабку мою тебе бы послушать.
— Ты умеешь гадать?
— Да! По руке и на картах, на воде и на бобах, по свече и на кофейной гуще!
Шолоро явно ехидничала.
— Прости, если не так спрошу. Ты деньги за гадание берешь?
Шолоро опустила глаза. Она колебалась.
— Я понимаю, о чем ты спрашиваешь. Да. Деньги брала. Да, это нехорошие деньги. Но, чтобы судить, надо хотя бы знать…
— Не надо объяснять, я не к тому…
— Я только хочу сказать, что… у меня два брата, две сестренки. Мама… одна она. А эти деньги — небольшие, но быстрые. Пока я училась, нам тетка помогала. Должна я тетке вернуть? Знаешь, я ведь никогда не обманывала. Я почему-то знаю, кому что сказать. Чувствую. Сложно это объяснить! Просто я как-бы становлюсь тем человеком, с которым разговариваю.
