Вызвали Шолоро. Она была очень трогательной в белом халатике и туго повязанной косынке. Сцепив за спиной руки, Шолоро упрямо твердила:
— Но им же было больно!
Зайцев очень обстоятельно растолковал Шолоро, что такое боль, и даже припомнил красивую фразу: «Боль — сторожевой пес здоровья». Наконец объединенными усилиями мы ее уговорили. И тогда Володя попросил:
— Покажи хоть, как ты это делаешь.
Шолоро внимательно посмотрела на Володю:
— У вас же ничего не болит.
Тогда вмешался я:
— У меня голова болит. Из-за тебя, между прочим.
Девушка подошла, заглянула мне в глаза, что-то ей там не понравилось. Она положила на мою голову прохладные мягкие руки, ловко прижала пальчиками пульсирующие жилки на висках. И я ощутил блаженное состояние истекающей боли. Именно истекающей. Боль уплывала тоненьким мутным ручейком.
Володя тяжело вздохнул и сказал:
— Непонятно, но здорово.
Так мы обрели неожиданного союзника.
Долгие дни, месяцы отделяют посев от жатвы. За тысячелетия люди привыкли, принимали как закономерность время между действием и результатом. Но всякое ли время? Легко принимаем мы сезонный и годовой циклы. Вывезем удобрения на поля, задержим снег, вспашем, посеем доброе зерно, выполем сорняки — получим урожаи. Трудом и терпением приумножим стадо скота. И так далее.
Нужны большие усилия, выделение каких-то этапов работы, если задача решается десятилетиями или дольше. Мы не ставим такую цель: «освоить ближний космос», а приветствуем каждый полет, гордимся подвигом каждого космонавта.
А если работа охватывает тысячелетия? Скажем, стоит задача: превратить человека в космическое существо. Превратить космос в человеческий дом. Можем ли мы работать во имя такой, невероятно общей задачи? Или будем дробить ее на тысячи этапов, среди которых непременно окажется и то, что мы делаем сейчас, вся наша промышленность, наука, искусство? И от чего вести счет началу звездного пути — от каменного топора или формулы Герона?
И все ли в нашем развитии — даже если отбросить очевидные уродства вроде милитаризма — гладко укладывается в логику прогресса? Не обманываем ли мы себя, полагая, что цивилизация, средство скорейшего решения социальных задач, является и целью человеческого существования?
Как бы мне хотелось заглянуть на десятилетия вперед, подсмотреть, какой станет Шолоро, и прав ли я, так положившись на силу и доброту разума.
Шолоро засела за учебники. Ее не приходилось заставлять. Если и есть в чем моя заслуга, так это в том, что я разбудил в ней любознательность.
