Очень радостная новость, но спустимся-ка с неба на землю:
— А какая часть рук у нее останется?
— Одна до локтя, на второй только запястье ампутировали.
Я сдержал язвительный комментарий. Лита ни разу не упрекнула меня за то, что я позволил тому человеку умереть. И все же в ее мире были другие законы…
— Мы сегодня получили досье на того маньяка. Хочешь узнать, кем он был? — спросила она.
— Нет, — совершенно искренне ответил я.
— Но почему? Если бы ты знал, кем он был, тебе было бы проще его понять!
— А с какой стати я должен его понимать?
— Кароль, он отличается от того выродка, что напал на меня в заповеднике. У этого было тяжелое детство из-за врожденного уродства…
Я поднял руку, призывая ее прекратить. Лита замолчала, всем своим видом показывая, что сейчас продолжит, если я не скажу чего-то путного.
Пришлось говорить:
— Знаешь, меня мало волнует, что было у него в детстве, в какую школу он ходил и какая девица сначала в пьяном угаре легла под него, а потом обсмеяла. Меня интересует результат, а результат убивал и издевался. Может, у него в детстве была какая-то травма, связанная с водой. Но мне на это глубоко плевать. Свои детские переживания он мог засунуть себе в задницу, это не оправдание того, что он сделал.
— Слышали бы тебя защитники прав человека! — усмехнулась Лита, скрещивая руки на груди.
— Попробовали бы повозникать — отправились бы вслед за его детскими переживаниями.
Я уже чувствовал, что гроза миновала, не разразившись. Видимо, мои слова подействовали, Лита задумалась, сменила гнев на милость. Впрочем, это не означало, что мы не будем спорить. Будем, да еще как! Мы получаем от этого удовольствие.
Но к опасной теме мы больше не вернемся. Не знаю, что думает Лита, но в своей правоте я не сомневаюсь. Трудное детство! Хорошенькое оправдание: в прошлом было что-то плохое, так что можно мстить всему миру… Ну, тогда у меня вообще неограниченные права, учитывая, что меня почти полгода продержали в клетке… пытали в клетке.
Долго поспорить мы не успели — я почувствовал приближение двух знакомых аур.
— Сюда идут Юлия и Оскар, — предупредил я.
— Эти-то что здесь забыли? — нахмурилась моя смотрительница. — Ах да, Юлия хотела поговорить со мной, но мы никак не пересекались.
Значит, не сильно и хотели пересечься.
Первой вошла смотрительница, за ней — зверь первой серии. Юлия казалась бледной и усталой, на лице у нее было больше косметики, чем обычно. Да и аура у нее нечистая…. Что-то случилось.
