А отомстить мне и нечем! Я, конечно, могу их покалечить, ну или убить, но мне самому от этого будет несладко. Приходилось терпеть.
Правда, оставался еще один способ… Во время очередного осмотра я решил поговорить об этом с доктором Стреловым.
— Слушайте, мне надоело! Никакой я не король!
— Тебе настолько неприятно? — Он протер очки платком.
— Конечно!
— А «Объект 2–2» лучше?
— Нет! Я бы предпочел, чтобы меня вообще никак не называли!
— Нет, не выйдет, — покачал головой доктор Стрелов. — Может, ты и не человек, но теперь ты живешь с нами, а у людей имена есть. Имя очень важно, оно как бы отличает тебя от других.
— Я и так отличаюсь от других!
— Да, с этим не поспоришь… выпусти боковые шипы. Так, хорошо… Но все равно, имя — не так уж плохо. Тот, кто признает твое имя, признает тебя. Ты сам выбираешь, как тебя называть. Когда ты уходишь, в памяти у людей остается не «этот странный зверь», а твое имя.
— Вообще-то в памяти у них остается моя довольно страшная морда, — усмехнулся я.
— Только если они не общались с тобой. Тебе нужно имя. Я давно уже хотел предложить, но все забывал. Ведь даже я не знаю, как к тебе обращаться. От этого не убежишь.
— Ну не «Король» же! Я знаю, что означает это слово, и не хочу, чтобы ко мне так обращались!
Он задумался, бессознательно постукивая карандашом по столешнице. Наконец он поднял взгляд:
— Кажется, я знаю, что нужно изменить… Кароль. Как тебе нравится?
— Кароль, — повторил я, вслушиваясь в незнакомое слово. А ведь не так уж и плохо. — Сгодится!
* * *
Лита задумчиво смотрела на звездное небо, уже начавшее светлеть на востоке, и больше ни о чем не спрашивала. То ли пыталась найти во всем рассказанном скрытый смысл, то ли наконец захотела спать. А я даже жалел, что ей не интересно: вспоминать о тех днях, уже далеких, будто скрывшихся за туманом, было не больно. Там было много хорошего.
Наверное, если бы у меня было настоящее прошлое, я думал бы о нем так же. Артем как-то сказал, что я оптимист, но это неправда. Я выборочный реалист.
Я в сто двадцатый раз проверил периметр парка. Никого, ни одной живой души. А до рассвета осталось не так уж много. Скорей бы покончить с этим! Мне надоело ночами валяться на холодной земле, а для Литы это еще и вредно.
Человек, которого мы ждем теперь, и тот, которого я убил во время своего первого настоящего задания, — они одной породы. Это своеобразные уродцы, изгои вида — настолько больные внутри, что они просто не могут существовать по законам природы. Тот, первый, убивал только женщин, ради того, чтобы спариваться с ними. Этот не столь придирчив в выборе жертв, он их просто убивает.
