Я еще раз проверил территорию парка, но постороннего присутствия не почувствовал. Наверное, и сегодня не явится… хотя еще только час ночи, рано об этом говорить.
Обычно в это время моя смотрительница уже хотела спать, но на сей раз она выспалась днем и была полна решимости расспрашивать меня и дальше. С одной стороны, мне это не нравилось, потому что приходилось расковыривать раны, которые только-только успели зажить. С другой, мне и самому было полезно вспомнить все, потому что теперь, через призму новых знаний, я многие вещи воспринимал иначе.
— А этот твой бассейн… он был действительно большой? — полюбопытствовала Лита.
— Примерно такой, как мой бассейн на базе. Только в лаборатории был скорее аквариум: у него были, частично, прозрачные стены и очень мало личного пространства. Меня это нервировало, я чувствовал себя пленником, потому что вокруг сновали люди и не было ничего знакомого и понятного. Бежать я уже не думал, я побаивался снова вылезать на воздух. Поэтому я забился в самый дальний угол аквариума, в нишу, и вылезал оттуда только ночью, когда вокруг оставалось совсем мало людей.
— Зачем вылезал?
— Размяться надо было.
Я не стал говорить, что за все время моего пребывания в лаборатории, те дни были худшими. Я чувствовал себя беспомощным, а для меня это противоестественно. Ей не нужно это знать.
— Хотя в целом-то я был не один, — добавил я. — С первого дня доктор Стрелов приходил к моему аквариуму и разговаривал со мной… Вернее, рассказывал. Обо всем: о мире, в который я попал, о людях, даже об океане. Я делал вид, что не слушаю, хотя на самом деле слушал. Лит, разве все это не указано в отчетах?
— Во-первых, сам доктор Стрелов отчетов не составлял, не по рангу это ему, — усмехнулась Лита. — Во-вторых, многие документы из лаборатории утеряны. В-третьих, то, что рассказываешь ты, звучит совсем иначе, чем наблюдения сотрудников лаборатории. Никто из них не мог знать, о чем ты думаешь, их мнение о тебе было… хм… несколько предвзятым.
Да уж! Я и сейчас прекрасно помню их страх. Почти все они шарахались от меня, а те, что не шарахались, смотрели на меня так, будто готовы были разрыдаться. Уже на базе проекта я встретил людей, которые с первой же минуты общения не испытывали ко мне страха. В лаборатории такой человек был только один.
Лита, как я и ожидал, не собиралась оставлять меня в покое:
— Но все-таки ты начал общаться… Как это случилось?
* * *
Мне было одиноко. Я все еще не знал своего прошлого, вспомнил лишь одно: мне нельзя быть одному. Дома… наверное, это было в океане, о котором говорил доктор Стрелов… Так вот, дома я никогда не был один, вокруг были другие, только где они сейчас?
