А потом я услышал пение. Монотонное, спокойное, гулом разносящееся по воздуху и проникающее в воду. Пели люди на берегу, и создавалось впечатление, что это не добровольное действие, а нечто вроде транса. Я не понимал слов, — вполне возможно, что слов не было, — но впечатление складывалось жутковатое.
— Приготовься, — прошептал я, выпуская дополнительные шипы. — Ничего еще не кончено!
— И так знаю…
Мои чувства были на пределе, казалось, я был связан с каждой мелкой рыбешкой в океане. Может, из-за этого, или из-за чего другого, произошедшее далее застало меня врасплох.
На нас налетел целый поток пузырей, не снизу, а откуда-то сбоку. Волна воздуха ударила неожиданно, больно, закрутила и унесла в сторону. Вся моя энергия уходила к чувствам, поэтому теперь я фактически остался без защиты, меня будто оглушили. Я не знал, где дно, а где поверхность, где вообще я сам. Океан кипел, но не от жара, а от воздуха.
И еще от звука. Странный вой, такой высокий, что можно было перепутать со свистом, наполнял все вокруг. Зря я так обострил слух! От боли я позабыл и о задании, и даже о Лите. Я мог только зажать уши руками, свернуться в комок и ждать, пока это закончится.
Не знаю, сколько прошло времени, но звук затих, а поток воздуха стал умирать. Мне даже показалось, что я оглох, но чувства восстанавливались. Как только ко мне вернулась способность думать, я вспомнил о Лите…
Я открыл глаза, осмотрелся, уже чувствуя нарастающую в груди тревогу. Я лежал на дне, среди камней и человеческих черепов. Неподалеку от себя я заметил Еву — ее все еще колотило, и стало понятно, что ей досталось не меньше, чем мне. Может, больше.
За нее я не беспокоился, знал, что очухается. Я вообще в тот момент мог думать лишь об одном.
Игнорируя боль в мышцах, которые еще пару секунд назад сводила судорога, я устремился наверх. Я видел над собой далекое солнце, небо, а на фоне этого — черный квадрат плота. Я уже знал, что на нем никого нет, но хотел надеяться до конца. Может, мои способности еще не восстановились, я ошибаюсь! В воде нет крови, нет и не было… Может, остальные четверо, медлительные и безразличные ко всему, и попались, но моя смотрительница должна была спастись!
Не думая о людях на берегу, я вынырнул. Не полностью, а совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы у меня появилась возможность осмотреть плот.
Там никого не было. И в воде никого не было. На берегу люди были, но не те, кого я искал. Я почувствовал, как мое сердце сжимается от чего-то ледяного, тяжелого, необратимого, а в голове звенела лишь одна мысль…
