– Ну что, слово в слово. Мы с ними, – кивнул в сторону Валета, разумея вместе с ним и второго советника Барона, – прикидывали, пришли, по сути, к тому же. А мелочи – пес с ними. Ну, добро! – он внушительно прихлопнул массивными ладонями по столу и улыбнулся шире: – Бабы-то хоть стоящие?
– Так себе, – честно ответил я.
– Ничего, ничего, – встрял Валет. – Пойдут! Я их в санчасть отправил на карантин, пусть их там отмоют, промоют… А Репу на инвентаризацию трофеев кинул. Он мужик дельный, все как надо распишет.
Не упустил Валет случай подчеркнуть свои старания. Он тоже мужик дельный, спору нет, но вот начальству подмахнуть так и спешит. Я же этого не люблю.
Тут мне почудилось, что Олег прямо-таки прочел мои мысли. Не знаю, почему. Хотя наружно это никак не проявилось, он лишь кивнул и подвел итог совещанию:
– Ну что, как будто парни поработали неплохо, а, советник?
– Приемлемо, приемлемо, – поддакнул Валет.
– А раз так, то причитается вам премия, – князь повернулся ко мне. Я деликатно промолчал, предоставив начальству самому определить размер премии, – при этом догадываясь, конечно, какие блага жизни примерно будут нам отпущены.
Олег перевел взгляд на Валета:
– Скажешь Репе, чтобы по одному сухпаю выдали. Спирт – по сто грамм на рыло. Ну и к Матильде пропуска сейчас выпишу. До завтра, до одиннадцати ноль-ноль.
Он полез в стол за бумагами и ухмыльнулся:
– Как говорится, солдат отличается от ребенка умением пить водку и размерами детородных органов…
Армейский юмор я ценить умею – сын офицера и сам бывший военнослужащий. Старший сержант контрактной службы. Снайпер. ВУС-101. Зовут меня Андрей Егоров. Кличка Мадьяр возникла в давние студенческие годы, чтобы затем потеряться, а потом найтись вновь. И теперь иначе как Мадьяр даже я сам себя не называю. Это жизнь.
Я учился в универе на филологическом. И вот когда мои сокурсники узнали, что я наполовину мариец, кто-то из девчонок, знаток угро-финской лингвистики, прозвал меня так. Венгры и марийцы – конечно, родня дальняя, хотя сходство какое-то наверняка есть… Но, честно сказать, я этим никогда не интересовался. Академическая специальность моя была – «русская филология», да и проучился я по ней всего два года. Но прозвище и тогда оказалось живучим – мадьяр, да мадьяр. А мне все равно, пусть и эфиоп.
Что же касается финно-угорских генов, то они у меня от матери. Она была марийка. И я ее совсем не помню: она бросила нас с отцом, когда мне было два года, и махнула не знаю куда. Не знаю и того, что произошло между родителями. И вся моя память о матери – несколько старых фотографий не самого лучшего качества… А теперь и тех нет. Все сгинуло во всемирной буре.
