Сзади продолжали стрелять. В основном из винтовок, но иногда протрещит автоматная очередь. На минуту станет тихо, затем снова выстрел и снова стрельба. И с каждой минутой все глуше и глуше, отодвигаясь все дальше и дальше. А потом выстрел — и тишина.
Все стали. Вернее, стал Пивоваров, а за ним остальные. Слушали, но ничто не нарушало живую тишину леса.
Пивоваров тронул рукой спутанные волосы и опустил голову. Интендант третьего ранга снял солдатскую пилотку, двое матросов — раздобытые в лесничестве картузы. Так постояли несколько мгновений, затем пошли дальше.
И вдруг сзади снова выстрел.
— Вот! — обрадовался корабельный сигнальщик Тимохин. — А мы уж и того… — И засмеялся дребезжащим смешком.
Ему никто не ответил, но пошли быстрее. Даже интендант, все время отстающий и догоняющий группу с большим усилием.
Выстрелы не повторились. И каждый подумал, что вот это и был конец боцмана Курылева. И Одноухова, скорее всего, тоже.
Однако собачьего лая не слышно: то ли немцы прекратили преследование, то ли им еще догонять и догонять.
Вскоре стало понятно, почему тропа повернула на север: она обходила небольшое лесное озеро с топкими берегами. Лес начал редеть, пошли тонкие березки да осинки, болотные кочки, осока, камыш, а потом вдруг открылось широкое поле, а на нем два грузовика, броневичок и немцы.
Пивоваров, идущий первым, даже еще и не увидел их, а только услыхал что-то враждебное живому говору леса, продолжая двигаться по инерции, а уж потом увидел — и присел от неожиданности. И все присели тоже.
Но их все-таки заметили.
Послышался галдеж, резкие команды, прозвучали первые выстрелы, затем забубнил крупнокалиберный пулемет, и пули стали швыркать над головами, срезая ветки и верхушки березок и осин.
Первое побуждение — бежать назад. И они побежали. Только шагов через двести-триста поняли, что назад — это к тем немцам, которые идут сзади. Передние без всякой команды свернули резко на северо-запад. Всё сосны, сосны да застывшие песчаные дюны, покрытые травой, брусникой, черникой, толокнянкой, в иных местах папоротником и густыми зарослями можжевельника.
Лай собак все ближе и ближе. А дышать уже нечем. И ноги поднимать все труднее, и пот заливает глаза. Пивоваров некоторое время бежит сзади, но затем криком останавливает людей и выходит вперед. Не потому, что самый выносливый, а потому, что его место впереди, и никто из матросов больше не решается обогнать капитана второго ранга.
Но уже кто-то начинает отставать. Пропал из виду интендант.
