Самолеты с крестами пронеслись над самыми мачтами корабля, два белых столба взметнулись по курсу — и только тогда Пивоваров приказал открыть огонь.
Вторая серия бомб легла за кормой, да так близко, что заклинило рули, а деревянный корпус сторожевика дал течь во многих местах. Теперь корабль описывал циркуляцию, а самолеты кружили над ним, тренируясь в точности бомбометания, пока один из них не напоролся на очередь крупнокалиберного пулемета.
Пивоваров провожал глазами падающий в море самолет со смешанным чувством удовлетворения и страха за возможные последствия. А вдруг он превысил меру самообороны? Что если немцы решили просто попугать советский сторожевик, а он, приказав маневрировать, сам подставил корабль под бомбы? Если бы шел прямо, ничего бы и не случилось.
Пивоваров понимал всю нелепость своих опасений, но именно так могло расценить его приказы начальство, если дело дойдет до дипломатического или еще какого-то там скандала. Разве немецкие самолеты впервые атакуют советские корабли? Правда, до бомбежек не доходило, но стрелять по кораблям стреляли, и один из командиров сейчас сидит в ожидании суда военного трибунала как раз за то, что ответил на огонь огнем и повредил немецкий «юнкерс».
Второй самолет, истратив боезапас, улетел.
Сторожевик медленно наполнялся водой: насосы не справлялись, пластыри не помогали, исправить рули можно только в доке. В довершение всего вышла из строя радиостанция, так что помощи ожидать было неоткуда.
Надо было спасать команду. Спустили на воду шлюпки. На корабле уничтожили все, что можно было уничтожить: сняли замки с орудий, затворы с пулеметов, разбили радиостанцию, которая все равно не работала.
Пивоваров сошел с корабля последним.
И тут снова налетели самолеты, на этот раз целых шесть штук. Они быстро добили погибающий корабль и принялись за спасающихся на шлюпках моряков. Большего унижения и беспомощности ни Пивоваров, ни его товарищи в своей жизни еще не испытывали: самолеты кружили над ними, стреляли из пушек и пулеметов, а они могли ответить лишь из винтовок да одного ручного пулемета. Но это был слишком неравный бой — и через минуту все, кто остался жив, оказались в воде. А до берега около двух миль.
Самолеты улетели, решив, по-видимому, что не стоит тратить патроны на плавающих вдали от берега русских моряков: и так потонут.
Держась за обломки шлюпок и корабля, за немногие спасательные круги, помогая раненым, несколько часов добирались до берега. Из раненых, даже из тех, кто ранен был легко, до берега доплыл лишь один, остальные погибли от потери крови.
