Как раз условия были почти понятны, и Пирогов наклонил лобастую голову в знак согласия.
– С разрешения Павла Степановича…
– Да, конечно. Идите и доказывайте, Мария Захаровна. Сдаётся мне, ваши умения флоту весьма потребны будут-с.
Все посетители вышли.
– Николай Иванович, опишите, если не трудно, характер тех болезней или травм, которые вы собираетесь мне предъявить как экзамен.
– Извольте, сударыня. Но позвольте для начала предложить вам место в пролётке… Так вот: заряд пороха загорелся, и четверо нижних чинов получили сильные ожоги. У одного выжжены глаза. У второго кисть правой руки сгорела чуть не до костей. Я всерьёз думаю об ампутации. Ну а третий и четвёртый – просто ожоги лица с обугливанием кожи, недели за четыре должны восстановиться. Шрамы, понятно, останутся.
– Мне надо осмотреть.
Больничная палата была громадной, на двадцать кроватей. Некоторые пациенты спали, но бодрствующие, как один, повернули голову и уставились на молодую странно одетую барыню в компании не с кем-нибудь – самим Пироговым, а уж тот пользовался несомненным и заслуженным уважением.
– Надо полагать, те четверо?
– Совершенно верно.
Не увидеть повязку на глазах у матросика было трудно.
Женщина бросила короткий взгляд на странную серебряную плитку в руке. В её голосе зазвучали приказные нотки.
– Перевести всех четверых в отдельное помещение. Они же могут ходить, верно?
– Добро. Прохор, отведите их в большую операционную. До послезавтра оперировать в ней никто не будет. Уж для осмотра сгодится.
У магистра магии жизни были причины для такого требования. Сигнализатор однозначно показал: в палате имеется хотя бы один негатор.
Двое пациентов повели под руки третьего – того, что с повязкой на глазах. Четвёртый пошёл за ними. Впереди шагал санитар. Через пять минут вся группа вошла в операционную. Госпожа снова глянула и удовлетворённо кивнула – сигнала не было.
– Не желаете ли вымыть руки, сударыня? – с елейной улыбочкой осведомился Пирогов. Уж он-то знал предрассудки относительно этого дела.
Похоже, заграничная докторша не уловила иронии.
– Неплохо бы, но не обязательно. Я не собираюсь касаться больного руками.
Руки были помыты, по мнению хирурга, недопустимо быстро. Но он промолчал.
– Садитесь.
– А больно не будет? – Храбрец матрос, не побоявшись вспыхнувшего картуза с порохом, несколько устрашился непонятного доктора женского пола.
И вдруг совершенно неожиданно для всех присутствующих, кроме того, что с повязкой на глазах, женщина улыбнулась.
