— Представляю, — хмыкнул полковник.
— Особенно по поводу вашей с генералом профессиональной пригодности, — добавил агент.
— Можешь пошутить, — пожал плечами Завьялов, — я не обижусь.
— Не буду, — бодро заявил его собеседник, — Серьезная проблема, Константин Федорович. Теперь я могу понять, почему ты написал мне.
— К сожалению, так, — согласился полковник, — Бородин уверен, что нам могут очень пригодиться твои таланты.
— Да уж, — усмехнулся голос, — С каких пор генерал стал поклонником моих талантов?
— Тебе видней, — дружелюбно парировал Константин Федорович, — Так что думаешь?
— Думаю, что учитывая масштаб проблемы, твое предложение о компенсации становится очень и очень актуальным, — поделился мыслями двадцать восьмой.
— Не вопрос, — уверенно заявил Завьялов, — Когда мы сможем обсудить твои условия?
— Прямо сейчас! — в трубке раздался смешок, — Или ты торопишься, полковник?
— Нет, — покачал головой Завьялов, — если только звонок не за мой счет.
— Не беспокойся, — улыбнулся невидимый собеседник, — звонок за счет нашего общего друга, генерала.
Константин Федорович снова покачал головой. Разговор с профессионалом уровня Альберта доставлял ему настоящее удовольствие.
— Будут пожелания? — спросил полковник и внутренне подобрался. Разговор подошел к кульминации.
— Ты удивишься, полковник, — Альберт взял небольшую паузу, — У меня действительно есть одно маленькое желание-пожелание.
— Поделишься?
— А как же, — агент сделал театральную паузу, словно прямо сквозь трубку наслаждаясь напряжением охватившим его собеседника, — Это простое условие.
— Я слушаю тебя, — машинально кивнул Завьялов.
— «Нанотек» организован в виде классического акционерного общества, — аккуратно проговорил голос в трубке, давая возможность полковнику вникнуть в каждое слово, — Хотя акции его до истечения Сочинской конвенции не будут открыто торговаться на бирже. Контрольный пакет в размере пятидесяти процентов и одной акции у нашего любимого государства. Верно излагаю?
— Абсолютно, — согласился полковник.
— Я хочу, чтобы государство передало мне десять тысяч акций, — очень спокойно проговорил Альберт.
— Десять тысяч акций? — переспросил Завьялов, пытаясь сообразить много это или мало.
— Это всего лишь один процент, — поспешил развеять его сомнения звонивший, — Не много за такую-то услугу. А, полковник?
— Что ты будешь делать с этими акциями? — заколебался тот.
— Полко-о-о-овник, — с наигранной укоризной протянул Альберт, — это же очевидно. Через два с половиной года Россия выставит свои акции на открытые торги. И что-то мне подсказывает, что спрос на них будет невероятный. Тогда и я смогу пристроить свой скромненький один процентик.
