Неясные звуки просачивались сквозь полуоткрытую дверь — щебет голосов, щелканье костяшек маджонга, потрескивание кирпичей канна, пение кенаров…
Он вернулся быстрее, чем можно было подумать. Лицо перекосилось, струйка пота стекала с виска и говорить у него не получалось — только рукой поманил…Шли через комнатушки с низкими потолками, где по расчерченным доскам гоняли фишки, клетушки с лежащими бок о бок на затасканных ковриках курильщиками опиума с флейтообразными трубками — густотатурованный кули соседствовали с джентльменами из высшего общества, обильно накрашенные девицы под надзором костлявой грымзы вели учтивые беседы друг с другом…
Цзан-Ли-О встретил Мэтта на пороге большой светлой комнаты. Выпростал руки из широких рукавов шёлкового халата и потянулся к Стрелку. Морщинистое, как инжирина, лицо светилось тихой радостью.
— Мне сказали что меня спрашивает какой-то «белый дьявол» и говорит как гуандунец, я сразу подумал, что это ты. Проходи….
Сели за низкий столик. Разлили из коричневого глиняного заварничка, пригубили из чашечек зелёный чай.
— Чем тебе я могу помочь, Мэтт? Прискорбно, что мы ходим к друг другу только решать свои проблемы.
— Мне нужен продавец удовольствий — покупатель белого дерева.
Цзан-Ли-О напрягся:«Это же не твоё…»
— Ещё как моё, — Наклонился над ухом и стал нашептывать свою историю.
Цзан засмеялся, откинув голову и обнажая дёсны и кривые двухцветные бело-коричневые зубы.
— Товар хороший?
— Думаю, что покупатели не посчитают, что нашли свой нефритовый стебель на навозной куче.
— Есть такой…торговец. Я у него покупаю опиум[10]. Он просил меня найти пару «брёвен»…. Человеческая судьба так не совершенна и, если мы можем изменить её в лучшую сторону, то почему бы нет?.. Он отплывает утром. Я пошлю своего человека к Ахмед-эфенди. Его корабль «Искандерия» стоит у 147 причала. Он будет ждать.
— Благодарю. Что я могу для тебя сделать.
— Ты уже сделал…
— До свидания, почтенный Цзан-Ли-О.
…И снова раскиселенная грязь под ногами, людская сутолока, брызги из под колёс экипажей и фургонов. Аптека, бойко торгующая настойкой опиума…
Свинцовосерая вода у причала болтает щепки, обрывки газет, полупритопленную бутылку…
Снова захрипела несмазанными петлями зелёная раздолбанная дверь. Не успел отбрякать звонок, как Мэтт был у входа в привратницкую. Не успевшая толком высунуться хозяйка была отброшена внутрь комнаты. Щёлкнули взводимые курки обреза.
— Не дёргайся подруга. Стой, где стоишь. А теперь медленно подними юбки.
