Лорка извинился перед знакомым, прибавил шагу, легко догнал её и, поравнявшись, сказал приветливо:
- Здравствуй, Элла.
- Лорка! - Она привычно, ослепительно улыбнулась. - Рада тебя видеть.
Наверное, она и правда была рада встретить его. Их связывали добрые отношения, что было совершенно естественно, ведь речь шла об отношениях с женой товарища по космической работе.
У Эллы были нежные, но определённые, будто выгравированные черты лица, большие удлинённые глаза, тонкие брови. В пышных вьющихся каштановых волосах - крупный изумруд, привезённый со Стикса, - подарок Игоря. Лорка невольно задержал на нем взгляд. Элла сразу заметила это и погрустнела.
- Вот так, Федор, - сказала она философски-меланхолично своим хорошо поставленным голосом. И легко коснулась густо-зеленого камня кончиками длинных пальцев. Как и все движения Эллы, это движение рукой было законченно, изящно и чуточку нарочито.
Лорка подумал, что если он сейчас заговорит об Игоре, то скорее всего Элла продолжит развивать философско-меланхоличную линию, ей нравилась эта роль - об этом красноречиво говорил зелёный камень, и откровенности не получится. Поэтому он отложил разговор и попросил:
- Можно я провожу тебя?
Почти не поворачивая головы, она провела по нему взглядом.
- Проводи.
- Может быть, перекусим?
- Что ты! На кого я стану похожа, если буду трапезничать по пять раз в день? Если не возражаешь, давай просто посидим.
- А почему я должен возражать? - Лорка оглянулся в поисках скамьи, но Элла, притронувшись к его руке, предложила:
- Спустимся к озеру, там прохладнее.
Этот парк, прилегающий к институту, был конечно же хорошо знаком Элле. Она свернула с аллеи, пересекла ленту эскалатора и вывела Лорку на крутую тропу, выбитую прямо в земле. Федор галантно предложил ей руку, но Элла шлёпнула по его широкой ладони и легко сбежала вниз. Она бежала то прямо, то поворачиваясь левым боком, то правым, удерживая равновесие раскинутыми в стороны руками, - это был даже не бег, а непринуждённый танец-импровизация.
В чёрную прозрачную воду озера грустно смотрелись старые-престарые желтеющие ветлы. На воде застыли увядшие листья и лебеди, белизна которых по контрасту с водой казалась до оскомины режущей. Двигалось, устало плыло куда-то лишь отражённое, а поэтому тусклое, стёртое небо.
- Садись, - сказала Элла, взглядом показывая на место рядом с собой на скамье. И спросила: - Нравится?
- Жуть! Вот только замка не хватает. И чтоб в окошке юная дева с распущенными волосами.
