Едрическая сила! Полет Гагарина!
Я бросился к Брюне! Возле него уже суетился кривоногий водитель.
— Ты живой, парень? — взывал он к Сане, опустившись перед ним на колени. — Парень, ты живой?
Брюня приоткрыл покрасневшие веки. Глаза слезились.
— Парень, ты меня видишь? Ты видишь меня? Как тебя зовут? Сколько пальцев? Как тебя зовут?
— Саня его зовут, — сказал я, присев на корточки рядом с ними.
Вокруг собирался любопытный народ. Скривившись, Саня охрипшим голосом подтвердил мои слова:
— Да… Меня зовут Александр… Матросов.
И когда наши взгляды встретились, он криво улыбнулся. Потом, как ни в чем не бывало, он поднялся, отряхнулся и успокоил собравшихся:
— Граждане, не в этот раз! Всем спасибо!
Водитель от переизбытка чувств принялся было Саню обнимать, но тот резко отстранился:
— Э-э, чувак! Оставь меня в покое! Без обид!
— Ты как? — спросил я.
— Глаза печет и башка трещит. Срочно нужна анестезия.
— Я чуть не рехнулся, видя твой взлет…
— Водила — гад! Сначала сбил, потом полез обниматься…
— Никакого постоянства! Да? Брюня утвердительно чихнул.
Бутылку баба Таня давала, но с условием.
— Ребятки, — попросила она, — Булдыха все время занимает мое место. Скажете ей чего?
— Она что, раньше приходит? — спросил Брюня, чихнув.
— В том-то и дело, что нет. Но с ней ее сынок — бугай-переросток, — сгоняет меня.
— Где она?
Мы подошли к указанной тетке непередаваемых размеров и сказали:
— Послушайте, уважаемая! Говорят, вы тут несколько притесняете своих коллег…
— Якых ще калек?! — враждебно гаркнула она. — Що треба?!
— Послушайте, мамаша, — сказал я, демонстрируя одну из своих обаятельных улыбок. — Давайте попытаемся, насколько возможно, контролировать свою агрессию по отношению к друг другу.
Брюховецкий не выдержал и перебил меня на полуслове:
— Запомни, бомбовоз, еще раз обидишь бабу Таню — устроим тебе веселую-превеселую жизнь!..
— Андрий! — заорала Булдыха, глядя на кого-то позади нас.
— Та старая сука натравила на нас цих бандитов!
Мы обернулись, и я успел зафиксировать напоследок здоровенный кулак, который летел ко мне с превышающей все допустимые нормы скоростью.
Мои солнцезащитные очки с вафельным хрустом разлетелись, осколки впились в кожу, брызнула кровь…
Кругом поднялся невообразимый шум: бабий визг, топот и ругательства…Я был уверен, что лишился глаза…
Брюня отвел меня к себе, промыл рану и, забинтовав глаз, сообщил:
— Веко разрезано, ты теперь можешь сквозь него смотреть на мир. И под глазом разрез. Надо в травмопункт. И не в обычный. Есть такое челюстно-лицевое отделение. Около зоопарка.
