Мама притихла и подозрительно застыла. Не как дерево, не как лист, не как бревно. Она застыла как труп.
— Мы обсуждали «вай-фай», — продолжил Гомес. — Скажу вам ответ на свою загадку. Я говорю «вии-фии» потому, что это рифмуется с «се ля ви».
У него на штиблетах сидела троица тощих кошек.
По всей видимости, Роза все же дышала, потому что она взъелась на Гомеса. Белки глаз порозовели и припухли.
— Где вы изучали медицину?
— В Университете Джонса Хопкинса[4], миссис Папастергиадис. В Балтиморе.
— Он шутит, — громко прошептала Роза.
Насадив на вилку помидор, я не отвечала. И все же меня тревожило, что у мамы то и дело закрывается левый глаз.
Гомес спросил, получила ли она наслаждение от фасолевого супа.
— «Наслаждение» — это сильно сказано. Безвкусная жижица.
— Разве «наслаждение» — это сильное словцо?
— Оно не отражает моего отношения к этому супу.
— Надеюсь, ваш аппетит к наслаждениям вернется, — сказал Гомес.
Своими розовыми глазами Роза уставилась мне в глаза. Я предательски отвела взгляд.
— Миссис Папастергиадис, — заговорил Гомес. — У вас есть враги, которых вам бы хотелось со мной обсудить?
Она тоже откинулась на спинку кресла и вздохнула.
Что есть вздох? Вот еще одна подходящая тема для полевого исследования. Что это: просто длительный, глубокий, шумный вдох и следующий за ним выдох? У Розы вздох получился прочувствованный, но не сдерживаемый. Отчаянный, но не грустный. Вздох перезапускает дыхательную систему; следовательно, мама, наверное, долго задерживала дыхание, а это заставляет предположить, что нервничала она сильнее, чем показывала. Вздох — это эмоциональная реакция на трудную задачу.
Я знала, что мама уже обращалась мыслями к своим врагам: у нее был составлен список. Нет ли в нем меня?
К моему удивлению, отвечала она спокойно, почти дружеским тоном.
— Первыми моими неприятелями были, конечно, родители. Они терпеть не могли иностранцев, и я, естественно, связала свою судьбу с греком.
Гомес улыбнулся синюшными от чернил осьминога губами.
И сделал моей маме знак продолжать.
— Родители отошли в мир иной, держась за добрые темнокожие руки ухаживавших за ними сиделок. Наверное, нехорошо сейчас осуждать. Но тем не менее. В мир иной, мои родители. Напомните мне прислать вам имена больничных сиделок, не отходивших от их смертного одра.
Гомес положил нож и вилку на край блюда.
— Вы рассказываете о государственной системе здравоохранения. Но для себя, как я вижу, делаете выбор в пользу частной медицины?
