— Меня зовут Ингрид Бауэр.
Принесла нелегкая.
— А меня — Софи, по-гречески София.
— Будем знакомы, Зоффи.
В ее устах мое имя звучит, будто из другой жизни. Мне стыдно за свои унылые белые шлепанцы. На летней жаре они стали серыми.
— У вас губы растрескались от солнца, — говорит она. — Как миндальные орехи, созревающие в Андалусии.
Собака Пабло начинает выть.
Ингрид смотрит вверх, на солярий школы дайвинга.
— Немецкая овчарка — это служебная собака, ее не полагается круглые сутки держать на цепи.
— Ее хозяин — Пабло. Его все терпеть не могут.
— Я знаю.
— Сегодня пойду освобождать этого пса.
— Правда? И как вы собираетесь это сделать?
— Еще не решила.
Она воздевает взор к небу.
— Будете смотреть ему в глаза и отмыкать цепи?
— Да.
— Это ошибка. Никогда так не делайте. Вы сможете на подходе замереть как дерево?
— Дерево никогда не замирает.
— Ну, тогда как бревно.
— Да, замру как бревно.
— Как лист.
— Лист никогда не замирает.
Она по-прежнему смотрела в небо.
— Есть одна сложность, Зоффи. Собака Пабло страдает от жестокого обращения. Как распорядиться свободой, она не знает. Начнет бегать по деревне и пожирать младенцев. Если вы спустите этого пса с цепи, придется отвести его в горы и там отпустить на волю. Вот тогда он станет по-настоящему свободным.
— Но в горах он умрет без воды.
Теперь она переводит взгляд на меня.
— Что хуже: сутками сидеть на цепи над плошкой воды или глотнуть свободы и умереть от жажды?
Одна ее бровь поползла вверх, точно вопрошая: Ты слегка истеришь? Заставила бармена распахнуть двое дверей, чтобы найти мужчину, которого нет; не смогла выключить воду; не умеешь водить машину — и собираешься вызволить одичавшего пса?
Она спросила, не хочу ли я прогуляться по пляжу.
Хочу.
Я сбросила шлепанцы, и мы спрыгнули с трех бетонных ступенек, отделяющих террасу кафе от пляжа. Что-то было в этом прыжке особенное: мы не сошли по ступенькам, а одновременно разбежались и прыгнули. А дальше помчались по песку, словно хотели поймать нечто такое, что — мы знали наверняка — там было, только до срока оставалось невидимым. Через некоторое время мы перешли на шаг и двинулись вдоль берега. Ингрид сбросила свои ботинки, а потом, взглянув на меня, зашвырнула их в море.
Я услышала свой крик «Нет-Нет-Нет». Подобрала юбку и пошла отвоевывать их у волн. Наконец, прижав ботинки к груди, я вышла из моря и вернула их Ингрид.
Она повертела каждый в руке, вылила из них воду и рассмеялась.
— Господи, эти мужские туфли. Я не хотела тебя напугать, Зоффи.
