— Послушайте, Поп! Наука требует от вас подвига! Во имя человечества! Вы это понимаете?!
— Угу.
— От вас требуется собственно мелочь, ерунда — доставить нас на планету, к руинам среди которых находится то, что выгрузили из корабля Чужих. Разве вас не интересно?
— Очень!
— Вот! Я же говорил, что…
— Мне так же интересно, мой дорогой доцент, кто мне за это заплатит. И сколько?
— Как вы можете говорить о презренном металле, когда речь идёт о науке? Об открытиях, могущих пролить свет на историю человечества! — судя по тому каким пафосным слогом он начал выражаться — с финансированием его экспедиции были явные проблемы.
— Могу, дорогой мой. Могу. Я же наёмник.
— Деньги — это грязь!
— А я весьма нечистоплотен. Какой бюджет экспедиции?
В ответ доцент насупился и продолжил нести патриотическую чушь, взывая к моему чувству долга. Пока он так распинался в кают-компании появился Сергей и я кивком указал ему на стул.
— Это кто? — поинтересовался Сергей, кивая на экран, где продолжался сеанс агитации, плавно перешедший от воззвания к моему чувству долга к жалостливым просьбам не дать погибнуть величайшему научному открытию.
— Доцент с Зета-какого-то-том универа.
— Чего хочет?
— Что бы мы помогли ему.
— Поможем? — он потянулся к огурчикам.
— Не лезь, не знаю. Денег у него мало.
— Вы меня представите своему товарищу? — прервал свою тираду археолог.
— Это Сергей, мой оператор боевых беспилотников.
— У вас есть беспилотник? И боевой? — археолог даже всплеснул руками от радости: — Дорогой мой! Это же значительно повышает наши шансы!
— Стоп, уважаемый, — такое проявление радости меня насторожило: — Вы что, ожидаете сопротивление?
— Ну что вы, друг мой! Все враждебное там давно скисло.
— Протухло, — механически поправил его я.
— Не имеет значения, — отмахнулся он: — Я гарантирую вам и вашему коллеге…
— Моему подчинённому.
— Не имеет значения, — повторно отмахнулся доцент: — Я обещаю вам обоим лёгкую, просто легчайшую прогулку и славу в научном мире!
— Так. Доцент. Не крути. Что. Там. Нас. Ждёт?
— Я и не кручу! — попытался увильнуть он, но после моего отказа продолжить общение и угрозы немедленно, если он не расскажет всё, прервать связь и забыть о нём, он раскололся.
— Понимаете, там, на второй фреске, было изображено нечто… — он замялся, подбирая слова.
— Нечто злобное и опасное, охраняющее нечто спрятанное, да?
— Фреска была сильно повреждена, и мы не можем однозначно сказать, что там было изображено.
— Но это — опасное, да?
