Я кивнул.
— Хорошо, — он вздохнул, было видно, что расставаться с раритетом ему было жалко: — Теперь о твоём корабле. Значит так. Два верхних ствола я тебе доработал на скорострельность. Шьют как… Как пулемёт.
— Они и так — пулемёты.
— Ну, я это и имел в виду. Главный калибр…. О, Поп — тебе понравится. Доработан блок стволов, теперь — в добавок к скорострельности, пули перегреты.
— Зачем?
— Дополнительный термальный дамаг. Второй ствол снизу… Хе-хе. Сюрприз! Они с кислотным напылением! Причём — напыление происходит непосредственно при движении пули в стволе!
— Стой. А стволы не разъест? И — мне что теперь — с собой ещё и кислоту возить? Зачем всё это?
— Не мельтеши! Ничего возить не надо. Точнее — ты и так её с собой возишь.
— Я? Кислоту?
— Охладитель.
— Он разве кислота?
— Нет, но после небольшой доработки…. Нет, стволы не разъест. Охладит дополнительно — да.
— Тод, вот скажи мне — а зачем это всё? Ты что — не мог просто улучшить скорострельность, точность? Безо всяких этих…извращений?
— Кислота ослабит корпус цели — он будет быстрее разрушаться, особенно от разогретых снарядов. Усёк?
Я кивнул: — Допустим усёк, но — ты меня извини, это как-то бредово всё выглядит. Тут греем, там охладителем брызгаем.
— Твоё право не верить, — он оскорблённо сложил руки на груди: — Я эксперт по оружию. И, между прочим, лучший в обитаемом пузыре. Не нравится — могу вернуть как было.
— Не злись, — я подошёл и положил руку ему на плечо: — Уверен, твои улучшения просто супер, но можно я дам тебе совет?
— Ну?
— Не вдавайся в детали. Я же не оружейник. Скажи просто — оно стало лучше. И надёжнее.
— Оно стало лучше и надёжнее, — произнёс инженер, сбрасывая мою руку с плеча: — Я свою часть сделки выполнил. Свободен.
— Тод, ну не злись.
— Проваливай, Поп.
Он раздражённо, резко, развернулся и быстрым шагом покинул ангар, не забыв, однако, прихватить коробку с револьвером.
— Вот и поговорили, — пробормотал себе под нос я и, прихватив гаусс-пистолет направился к трапу.
Надо было лететь к Лиз Райдер — слова Тода о малой эффективности лазерных турелек на брюхе Анаконды мне запомнились.
В рубке Анаконды царила тишина. Освещение было выключено и темноту лишь слегка разгонял отражённый от поверхности мёртвой планеты свет.
Система располагалась в стороне от оживлённых трасс и не представляла никакого интереса ни для кого, собственно из-за этого я её и выбрал. Бортовой хронометр коротко звякнул, отмерив очередную четверть часа и я, в очередной раз постарался сдержать зевок. По бортовому времени было пол четвёртого ночи, что ж — сам виноват, решил воспитывать нового члена экипажа — терпи.
