Степан Игнатьевич тоже не задумывался о скорой кончине. В свои пятьдесят с лишним лет он был еще полон здоровья и сил. С женой спал регулярно, в больницу дороги не знал, зубами грецкие орехи грыз, под хорошую закуску мог пол-литра уговорить в одиночку, а наутро, не жалуясь на недомогание, заниматься обычными делами и выглядеть как огурчик.
Между тем он, как и его супруга, доживал последние часы. Кто знает, как распорядился бы он ими, зная правду? Завещание бы написал? Поговорил бы по душам с сыном? Жену бы приголубил? Посидел бы в одиночестве на берегу, любуясь озерной гладью и подставляя лицо горячему, ласковому солнцу? Наверное, всем этим Степан Игнатьевич и занялся бы, и еще сотней других важных вещей. Но, поскольку смерть его в свои планы не посвящала, решил он починить электропроводку, которая в сырую погоду искрила, выбивая предохранительные пробки. Женька же по его просьбе занялся натягиванием проволоки под виноград, а Лидия Ивановна накинулась с тяпкой на сорные ростки в грядках.
Так и работали все втроем, пока во дворе не объявились непрошеные гости. Было их трое. Довольно юный бизнесмен приятной наружности, крепкий молодой человек в рубашке поло, подчеркивающей его рельефную мускулатуру, и мужчина постарше, примерно одного с хозяином возраста, кавказских кровей, щетинистый, кудлатый, кривоногий, со жгучим взором и орлиным носом.
— Добрый день, — поздоровался от имени всех бизнесмен с папочкой. — Я Летягин, вы меня должны помнить.
Женя недоуменно уставился на отца, но тот, к его удивлению, кивнул. Мать тоже не выглядела растерянной.
— Мы же уже сказали вам, Олег… — Она подняла брови. — Простите, не помню вашего отчества.
— Можно просто по имени, — скромно улыбнулся Летягин.
— Вы напрасно приехали, — подал голос отец. — Зря себя утруждали.
— Мы ничего не делаем зря, — заверил его кавказец, изъясняющийся почти без акцента, но как-то очень отрывисто и нервно.
Мускулистый мужчина молчал, только смотрел Женьке в глаза, неизвестно чему усмехаясь.
— Мы решили, что вы могли передумать, — сказал Летягин.
— Нет, — отрезал Степан Игнатьевич. — Выход сами найдете?
— Степа! — одернула его Лидия Ивановна, показывая своим видом, что ей стыдно за несдержанность мужа.
— Ого! — тихо прокомментировал мускулистый.
Не сводя с него глаз, как драчливый кот, завидевший противника, Женька мягко шагнул вперед. Кулаки у него были большие, костистые, твердые. И не раз проверенные в деле.
Летягин как бы не замечал нарастающего напряжения. Жестом конферансье он развел руки в стороны, держа заветную папку наотлёт. Полы его пиджачка разошлись, давая возможность полюбоваться кургузым галстуком, не достающим до пояса низко сидящих брюк.
