Только сейчас Явлинский увидел Альку Она скромно стояла в дверях — в красивом вечернем туалете, лакированных туфлях и с голыми, как положено при туалете, ногами.
— Здра-а-сте вам… — протянул Явлинский. — С прибытием.
— Всем привет, — улыбнулась Алька.
Мельников оторопел:
— Слушай, — у тебя подруга есть? Я ж еще не женат…
— Не женат, значит, до смерти в мальчиках будешь ходить… — засмеялась Алька.
— Так есть подруга? Скажи!
— Есть. И не одна. Но им по пятнадцать, дядя…
Мельников облизнулся:
— А тебе сколько?
— Посадят, дяденька, посадят…
— Не, если серьезно?..
— Женщине, дорогой, столько, на сколько она выглядит перед завтраком. А сейчас — почти ночь.
— Подслушивала?.. — Григорий Алексеевич нахмурился.
— Конечно.
— И как? Интересно?..
— Интересно, — Алька пожала плечами, — но не все понятно. Нас что, трое сегодня?
Мельников встал:
— Ухожу, ухожу… Вот ведь… не мой день сегодня. Всем надо, чтобы я свалил!
— До свиданья, — кивнул Явлинский.
Он все-таки понял, что пьян.
— Эх, Григорий Алексеевич, — театрально воскликнул Мельников. — На полтиннике не сошлись! А ведь какая любовь была…
— Ну, и цтоже было самое интересное? — усмехнулся Явлинский, повернувшись к Альке. — Из подслушанного?
— Все интересно. Слушай… а ты действительносчитаешь, что послан в Россию с небес?
Явлинский замер, посмотрел на Альку, и у него вдруг дрогнула нижняя губа.
— Другая половинка у меня появится, только если меня переедет поезд… — громко сказал он.
Бабушки, сидящие на лавочке у сауны, никогда не ошибаются в людях.
«Кино с гарантией…» — подумал Мельников. Он взял шубу, сунул ноги в ботинки и молча выставил себя за дверь.
…Эх, Никита, Никита… Ничего Хрущев не доводил до конца! конца! Не довел он до конца и низвержение Сталина, а немного еще — и ничьи бы зубы не разомкнулись кричать о «великих заслугах» убийцы…
«Хвала XX съезду!» — торжествовала Люша Чуковская, радуясь выходу «Ивана Денисовича». — «Остановись, дурак! Кто работать будет?» — резолюция Сталина на расстрельном списке Хрущева от 16 августа 1937-го, присланного в Кремль, вождю на утверждение.
Одной бумагой. Точнее — одним отношением.
В списке Хрущева были 55 741 человек.
Обманул всех Хрущев с XX съездом, обманул — прежде всего он свои следы зачищал, говорил о Сталине, а боялся за себя, за свои списки, его рукой подписанные… — такие скоты, как он, как Ежов, Розалия Землячка, Эйхе… да и Хрущев, конечно… они всю страну были готовы отправить в лагеря.[15]
В официальной советской табели о рангах Твардовский — поэт № 1. [А.Т. не терпит, кстати, Маяковского. Он тоже был когда-то № 1.) Волнуется: Маяковский недостоин в Москве иметь площадь, тем более — рядом с Пушкинской!
