Старик вздохнул:
— Такие события сразу и не поймешь, — что вы!
— Не все успевают за ходом истории… — согласился Бурбулис. — Время нынче бойкое. Каждый день что-то приносит. Мы долго стояли на одном месте. Очень долго. Сейчас бежать хочется!..
— А вы думаете, — старик говорил так, словно извинялся за наивность, — в 37-м кто-нибудь доподлинно понимал, что такое… 37-й на самом деле? Даже Сталин не понимал, уверяю вас! Это как снежный ком, — Борис Александрович опять закинул очки на нос, — берут человека, с испуга человек на первом же допросе показывает еще на кого-то, или ему просто суют в руки какую-нибудь бумагу, силой заставляя ее подписать… Силой можно ведь… что угодно! Тут же берут того, на кого сигнал, он с испуга показывает уже на десятерых. Что делать? Надо же проверить, время-то строгое, военное, с подлецой. А эти десять показывают уже на тысячу…
Ведь писали все — на всех… — продолжал старик. — Обвал в горах. Был у нас такой… Рыбин, чекист. Из охраны Иосифа Виссарионовича. Проштрафился, вот и сослали его в Большой театр, комендантом. Он мне лично, пьяный, бахвалился, что на госбезопасность в Большой работал у них весь Большой! Кроме — великой Семеновой, потому что Марина Семеновна умная была. И когда ее вербовали — идиоткой прикинулась. Как, кстати, и Фаина Раневская, самая наивная и самая одинокая женщина в мире! «Милый, — целовала Раневская чекиста, присланного для вербовки. — Где ты раньше был, дорогой? Я ж готова! Хочу! Где явки будут, по ночам я всегда свободна, дай мне пистолет, я мечтаю о пистолете! Вербуй меня, вербуй, я никому не скажу, только Любке Орловой, так она тоже врагов ненавидит и товарищ Сталин к Любке совсем неплохо относится… — ты… понимаешь меня? А встречаться… — тут Раневская на шепот перешла, — встречаться будем в театре под лестницей, там нас никто не найдет, да и как романтично, милый… Мы сидим… как влюбленные, голова к голове, нос к носу, ты и я, ты и я…»
Раневская мечтательно закатывала глаза. Она гениально играла идиоток. Всегда! И от нее отстали — вы… вы мне верите?..
Алешка внимательно смотрел на старика. Ему вдруг показалось, что Борис Александрович долго-долго не был в Москве, тем временем в его квартиру забрались воры, унесли из квартиры все самое ценное, а он только сейчас заметил пропажу. Но поверить, что его действительно обокрали, не может, это не укладывается у него в голове…
— Значит… вы разгромили СССР? — вдруг тихо, почти шепотом, спросил старик.
