— Ну вот… Теперь моя очередь…
Он взял одну из бутылок и посмотрел в поле, в ту сторону, где находилось шоссе. Две танкетки маневрировали взад-вперед по полю и стреляли. Казалось, они вели какую-то веселую игру — гонялись друг за другом и от избытка энергии постреливали в лес.
Лубянов прекрасно понимал, что танкетки неуязвимы, что следует подпустить их ближе и что вообще винтовочный огонь для них не страшен. Губительны только гранаты и бутылки с бензином, конечно в случае удачного попадания. Приложив ладони к губам в виде рупора и обернувшись к солдатам, Лубянов крикнул, чтобы не стреляли. И, словно услышав его крик, танкетки почему-то вдруг развернулись, выехали на шоссе и помчались по нему, подняв клубы желтовато-черной пыли.
Лубянов неотрывно глядел на удалявшиеся танкетки, потом, когда они окончательно скрылись из глаз, ткнулся мокрым от пота лицом в бруствер и, обессиленный, медленно опустился на дно окопа. Сидел согнувшись, ничего не слыша и не видя. В этом узком земляном пространстве он сейчас будто оторвался от остального мира: только он, Лубянов, и этот окоп, только его ослабевшее, вздрагивающее тело и эта земля, осыпавшаяся при малейшем движении.
Между тем обстрел постепенно прекратился, и в лес снова пришла тишина. Во взводе оказалось пятеро раненых. Их перевязали и унесли в глубь леса.
Подошел сержант Кажаев. Не глядя в лицо Лубянову, тихо сказал:
— Спирин умер.
— Что?
— Спирин умер, — негромко повторил Кажаев, по-прежнему глядя в сторону.
— Где он?
— Там, — Кажаев показал рукой в лес.
Лубянов тотчас же пошел в указанном направлении. Еще издали он увидел, что трое солдат и старшина Гурьев собираются опустить завернутое в плащ-палатку тело Спирина в могилу. Увидев быстро приближающегося к ним лейтенанта, они остановились.
— Вы что, товарищ лейтенант? — спросил Гурьев.
— Пришел попрощаться, — пояснил Лубянов и после небольшой паузы добавил: — Мой помощник.
— Истек кровью, бедняга, — заметил Гурьев. — Хотите посмотреть?
— Не надо, — быстро проговорил Лубянов, краем глаза разглядывая вытянувшееся под плащ-палаткой тело своего помкомвзвода. — Документы взяли?
— Взяли, как же. Вот. — Старшина порывисто дернул ремешок полевой сумки и достал обернутую в газету книжечку.
Лубянов полистал ее, не читая, и вернул старшине.
— Больше ничего нет?
— Документов больше нет, — ответил Гурьев. — Есть несколько писем.
— Покажите.
Гурьев снова рванул ремешок полевой сумки, извлек оттуда тонкую пачку писем.
