Рыжая подняла на меня свой взгляд, а потом плавно, словно сироп патоки стекающий по стенке, опустила взгляд на мою татуировку. Она не озвучила это, ее подозрение, обвиняющая вспышка жалости на ее лице, говорила о том, что она знала.
Бренда знала, о чем я говорила.
Хорошо, эгоистично подумала я. Теперь, я не должна говорить об этом вслух. Да, Бренда. Я была из тех девочек, которые занимались членовредительством. Моя ладонь сдавливала мое же запястье до тех пор, пока кожа не побелела. Но нет.
Больше такого не будет.
— Что изменилось? — Неожиданно спросила Бренда, затихая, как будто я была оленем, который мог сбежать.
Моргающая, потерявшаяся в своих мелькавших мысля, я сосредоточилась на морщинках, собравшихся над ее бровями. Она так за меня беспокоилась. И я, загонявшая себя в этот шар одиночества и вины. Осознание этого заставило меня усмехнуться.
Рот Бренды исказился от шока, подталкивая меня еще дальше, пока я не начала утирать слезы с глаз. — Что это, Лола?
— Извини, извини. — Стресс отступил, когда я осознала не ее вопрос, а свой ответ. — Ты спросила меня, что изменилось. — Протянув руку, я накрыла ее пальцы своими. Радостное удивление в ее глазах вызвало у меня волнение. — Ответ может заставить тебя посмеяться.
Ее язык пробежался по нижней губе.
— Расскажи мне.
Что произошло, что заставило меня измениться? Что тогда перевернуло мою жизнь? На моей молочной коже татуировка была выжжена моей памятью.
— Я слушала Four and a Half Headstones.
Место сбора — бар, известный как «Belly Up», был окружено нетерпеливыми поклонниками. Я мог видеть их через окно автобуса. Однако, я был уверен, что они не могли увидеть меня, но многие очень старались.
— Хочешь пойти туда?
Это сказал Кольт, я не удосужился посмотреть на него. — Я хочу, чтобы Бренда сняла свой долбанный телефон, вот, что хочу.
Он низко пригнулся, так, что его пирсингованное ухо было перед моим лицом, он уже больше не носил повязку после драки с Джонни в баре. — Она не отвечает по какой-то причине.
— Да что ты говоришь, — пробормотал я. — Эта самая «причина» очень меня беспокоит.
— Ты пробовал позвонить Лоле?
Пальцы находят твердый очертания телефона у меня в кармане. Три долбанный раза. Я звонил ей снова и снова, она не отвечала.
— Да, — это все, что я ответил.
Находясь в ауре моего мрачного настроения, Кольт выстукивал ногтями неизвестный ритм. Какое-то время это было единственным, что нарушал тишину, это и приглушенный рев толпы. — Послушай, — начал он, обращаясь больше к окну, чем ко мне, — ты не можешь здесь сидеть и переживать. С ними все в порядке, просто они опаздывают. Бренда была зла на тебя до этого, так? Держу пари, что она берет трубку из-за этого.
