— Да, сеньора.
— Это всё, Моника.
…Наблюдая, с какой жадностью Тереза уплетает пищу, я размышляла над тем, какую роль в моей жизни играет эта маленькая девочка и как сложится её судьба. Я мучилась сомнениями, есть ли хоть какая-то справедливость в нашем хаотичном, неустроенном мире. Почему одни рождаются в золотой колыбели и перед ними с малолетства открыты все дороги, а другие — в помойной яме, и им приходится долго и упорно выползать из неё, тратя на это лучшие годы, озлобляясь, ожесточаясь, черствея душой. И вот, когда, наконец, в руках у тебя оказываются сплошные козыри, достигнутая цель не приносит ни радости, ни облегчения, а ты сам ощущаешь себя трупом: бесчувственной и бездушной оболочкой…
Мужчина, которого я попыталась любить, назвал меня пустотой, жмыхом. И был неправ. Жмых — это что-то безвредное. Пустота — то, чего нет. А если так — это не про меня. Если на свете что-то и существует, так это я и мне подобные. Достаточно лишь оглянуться по сторонам и увидеть, как тысячи людей по моей указке приводят в движение огромный механизм: на плантациях собирается и нагружается в огромные мешки кофе, а потом сотни машин мчат эти неподъёмные тюки в порт, где их уже ждут пришвартованные к причалу корабли, а дальше — Европа, Америка, Япония… Люди привыкли, просыпаясь, видеть перед собой маленькую кофейную чашечку. И разве получили бы они её, не будь меня?.. А что касается безвредности… Не отравлю ли я жизнь этой маленькой девочке? Не лучше ли для неё было бы не иметь никакой матери вовсе, чем иметь такую, как я?..
Доев цыплячью ножку, Тереза облизнула пальцы и тут же схватила ещё один кусок мяса.
— Бедняжка! — растрогалась я. — С Урсулой тебе жилось не слишком сытно… Ну, ничего, теперь всё будет по-другому… Мы заживём так, как тебе и не снилось!.. Завтра я отвезу тебя в Сантос, покажу мои кофейные деревья. Сейчас самое время для сбора урожая. В этот году я закупила у немцев специальные грабельки: они срезают только плоды, а листья и цветки остаются нетронутыми. Самое главное — относиться к деревьям бережно, они тогда они послужат ни один год…
Я видела, что ей неинтересно, понимала, что завела разговор не по возрасту, но, испытывая сильнейшую потребность в общении с живым существом, мне было безразлично, слушают меня или нет.
— Как соберём кофе, примемся за обработку. Лучше всего использовать воду. Это делается так: спелые плоды пропускаем через мельницу и удаляем всю мякоть, а после того, как зёрна останутся в тоненькой оболочке, промываем их. Хорошие, здоровые зёрна оседают на дно, а больные всплывают на поверхность… Это очень хороший способ, Тереза, но для нас — дорогой. Где взять столько воды? И опять же, нужно несколько огромных бассейнов. На нашей фазенде обрабатывают по-другому: плоды тонким слоем рассыпают на солнцепёке недели на две. За это время мякоть усыхает. Но на ночь, Тереза, запомни, их надо обязательно убрать, чтоб не попортились от сырости и плесени… Как узнать, готов кофе или нет? Подносим плод к уху и трясём. Если услышишь сухой звук ударяющихся зёрен, значит, готов… Поняла? — девочка, доверчиво прижавшись щекой к моей руке, зевнула. — Прости, милая, я тебя утомила… Доскажу как-нибудь в другой раз. Выращивание кофе — это целое искусство. Тебе предстоит очень многому научиться…
