Харрисон больше не мог медлить. Ему нужно было прикоснуться к ее обнаженной коже, увидеть прекрасное тело, и он больше не желал ждать. Он стянул майку Поппи и улыбнулся, когда она тут же приподнялась и помогла ему быстрее справиться с этой задачей. Сняв майку, она тут же бросила на пол. Харрисону оставалось только снять с нее бюстгальтер — черного цвета, незамысловатого кроя, но тем не менее подчеркивающий ее женственные формы.
— Нет, — прошептала Поппи, когда он потянулся, чтобы расстегнуть его. Поппи покачала головой, и Харрисон остановился на мгновение.
— Почему? — спросил он, потому что ему правда необходимо было это знать. — Тебе не нужно стесняться, Поппи. Я уже говорил тебе, что ты очень красивая.
Поппи загадочно улыбнулась. Она прекрасно знала, что обладает отличной фигурой, но сейчас не могла отказать в удовольствии немного пококетничать с Харрисоном. Трепещущее пламя окрашивало ее белокурые волосы в медные и багровые цвета, она была похожа на видение. Харрисону даже на мгновение показалось, что все происходящее — лишь плод его воображения.
— Сначала ты, — прошептала Поппи. Немного отодвинувшись, она начала стягивать с него футболку. Прикосновения ее рук сменились ласками языка по его разгоряченной коже. Харрисон не мог лежать смирно. Для него это было подобно пытке.
— Ты настоящий чертенок, ты знаешь об этом? — Он резко вздохнул, когда она неожиданно провела зубами по его животу. Он поспешил до конца снять с себя футболку, затем перевернулся таким образом, чтобы теперь Поппи лежала под ним.
— Эй! — запротестовала она.
— Бестия, — прошептал он. Поппи начала извиваться под ним, и он обхватил ее запястья одной своей рукой и прижал к спинке дивана. — И мне это нравится.
Поппи понятия не имела, откуда взялась ее уверенность в себе, но она не собиралась больше тратить время на раздумья. Поначалу она страшилась перспективы оказаться в объятиях мужчины. Но Харрисон был настолько сильным, настолько сексуальным! Каждая его ласка сводила с ума, поэтому у нее не было сил и желания переживать о том, что их ждет после ночи близости.
— Сними это, — хрипло произнес Харрисон, расстегивая пуговицу на ее джинсах и отстраняясь от нее ровно настолько, чтобы стянуть их.
Поппи начала помогать ему снимать одежду, вскоре они остались только в нижнем белье.
Харрисон вновь склонился над ней, и Поппи глубоко вздохнула. На этот раз все его движения были наполнены нежностью. Харрисон прикасался к ней с такой заботой и лаской, как будто она была сделана из хрупкого хрусталя, и одного грубого, резкого движения достаточно, чтобы она разбилась.
