Толпа у стены, осознав уготованную ей участь, взвыла дикими голосами. Кто-то бросился на колени, протягивая в нашу сторону руки. Несколько человек начали во все горло кричать, что они тоже являются гражданами диктатуры. Часть попробовала скрыться в дверях, из которых мы попали во двор. Двери оказались заперты.
– Огонь, – прозвучала негромкая команда рядом со мной, и винтовки десантников плюнули смертью. На вооружении у них был явно штурмовой вариант, умеющий стрелять плазменными зарядами наряду с обычными гранатами и пулями.
Они и использовали плазму, залив свои цели огнем. По стене потек расплавившийся камень. А меня вывернуло наизнанку от запаха горелого мяса.
Затем все закончилось. Кто-то из десантников ободряюще похлопал по спине, поддержал за руку. Другой протянул бутылку с водой. Я благодарно кивнул, прополоскал рот и глотнул солено-сладкую жидкость. Явно состав для оптимизации водно-солевого баланса в организме.
– Оставь у себя. Пойдем, нужно будет отправить тебя в центр. Вам здесь в последнее время тяжело пришлось, так что диктат объявил первоочередной задачей восстановление вас в правах. Пройдешь проверку и станешь свободным, словно ветер. Даже подъемные обещают.
Из тюрьмы к транспорту мы шли уже в молчании. Десантники помнили о том, что находятся на враждебной планете и постоянно отслеживали потенциальные угрозы. Но ничего не произошло.
Трое часовых, дежуривших около машины, смерили меня удивленными взглядами, получили разъяснения и заулыбались. Один из них протянул мне какую-то колбаску.
– Держи, парень. Последние дни о вас там, наверное, никто и не вспоминал. Проголодался, небось.
– Спасибо, – от души поблагодарил я его. – Действительно пришлось поголодать.
Десантник еще раз улыбнулся и забрался на место пилота. Мы рассредоточились в салоне, и машина с легким гулом ушла вертикально вверх.
– То и дело случаются различные инциденты, – увидев мое удивление, пояснил лейтенант. – Так что мы на всякий случай сразу уходим на высоту, чтобы не получить какой-нибудь подарок в борт.
Я кивнул и принялся пялиться в дисплей, заменяющий окно. Впрочем, после того, как мы поднялись выше облаков, смотреть там было особо не на что. Хотя облака сверху все равно интереснее, чем те же облака, но рассматриваемые через зарешеченное окошко.
Полет продолжался полчаса, в течение которого мне перепала еще одна колбаска. А затем мы вынырнули над столицей.
Когда-то красивый и величественный город сейчас являл собой жалкое зрелище. Проплешины от взрывов, дым, огни пожаров, разрушенный правительственный комплекс и горящее от разлитого топлива море.
