– А сейчас вы кто? Прапорщик?
– Так точно.
– Ничего себе вас разжаловали.
Собирается обвести контур в третий раз и не выдерживает.
– Пересяду.
Кивает на водителя – он курит на ходу, окно приоткрыто. Линер размещается на противоположном сиденье. Не без удовольствия смотрит на пустое оконное стекло.
– Ну ничего – переживете. Выбор-то у вас был невелик. Я бы даже сказала – его не было. Но порой это хорошо, когда нет выбора. Меньше думаешь – больше делаешь…
Улыбается Линер и продолжает про себя:
«Там, в этих местах не столь отдаленных, работать ему все равно бы не дали. Неделя? Месяц? Год? Сколько бы он прожил? Несчастный случай. Отравление. Сердечный приступ. Неиссякаемый спектр вариантов. И никаких бумаг. Где ты, наивный «Викиликс»? А здесь – профи. Не гуру, конечно. Но со временем, кто знает, может, дорастет и до гуру. До генерал-гуру…
Линер ободряюще улыбается Глебу и отворачивается к окну. Но улыбка тут же сходит с ее лица.
«Нет. Хватит. Это уж слишком. Отпуск. С завтрашнего же дня. Отпуск. Муж прав. Так и до больнички недолго. Одной-то ладно. А с ними, избави Бог», – думает Линер и всматривается в прожилки на крыльях. Отец по ним бы многое сказал. А ей нечего. Главное – не провалиться в этот бред насовсем. Пока ведь, в сущности, все нормально. В чем проблема – понятно. Тут главное – не уходить в себя. Линер возвращается к Глебу как к спасательному кругу.
– Не спали ночь?
– Нет.
– Бывшему хакеру это, наверное, привычно? Ночная работа?
– Да. Трафик дешевле. Бывало и побольше суток, пока головастом был.
– Кем?
– Ну, тем, кто за компом сутками. Не ест, не пьет. Если только в туалет выбегает. Да и это через раз.
– И долго вы на этом уровне задержались?
– Год.
– Как вышли?
– Просто встал и ушел. Щелкнуло что-то.
– И куда пошли?
Глеб впервые за все время улыбается.
– Чего вы лыбитесь?
– Так… В театр…
– В театр? Чего вдруг?
– Я же говорю, щелкнуло.
– Ну, ну и что?
Глеб мнется, пряча глаза.
– Ну, что вы как красна девица? Договаривайте уж, раз начали.
– Заказал билет онлайн. Пришел. Сел. Думал, будет что-нибудь интересное. А там – балет…
Линер смеется, прикрывая лицо рукой. Вспоминает, как мама водила отца в Большой. Мидовская переводчица и оперная фанатка совершенно не замечала, что офицер безопасности сходил с ума от тоски уже на увертюре. Глеб смущается, но, уловив доброжелательный настрой, продолжает:
– Два часа. Ни слова. Этот, с палкой в яме, махал так, что, я думал, у него сейчас руки оторвутся. Взмок бедный, как будто десятку бежал. А на сцене… Два часа шарканья. О чем? Зачем?
