– А что еще?
– Тут, как выразился молодой человек, у меня еще одна «непонятка».
– Ага, а все, что вы уже озвучили, – это понятка? Да?
– Нет, но… Это к вопросу о том, с кем он общается…
– А что вы можете сказать?
Линер напрягается. Пристально смотрит на Белую. Белая отводит глаза в историю болезни. Линер знает этот свой взгляд. Его мало кто выдерживает.
– После 0.11 на теле умершего фиксируются…
В палату стучат. Линер удивлена. Смотрит на Белую.
– Кто это?
– Понятия не имею.
– Войдите, – просит, как требует, Линер.
Входит невысокий, круглый как колобок мужчина за шестьдесят в белом халате. Находит глазами Линер, интересуется вкрадчиво:
– Разрешите, Юлия Вадимовна.
– А, Семеныч. Что у тебя?
Семеныч мнется.
– Мне бы… тет-а-тет, Юлия Вадимовна.
Линер хмурится. Как все разом. Закрывает ноут. Встает.
– Одну минуту.
– Как скажете, – соглашается Белая.
С ноутом по мышкой Линер выходит в коридор.
– Ну, что у тебя?
Семеныч виновато прячет глаза.
– Юля, я звонил шефу – он сказал, что ты сейчас оперативно руководишь и все текущие вопросы к тебе…
– Не тяни, Семеныч, дело говори!
– У нас пропали останки. Девушки. Возможно, смертницы. Не факт. Одной. Всего одной. Ты же знаешь, есть версия, что их было две в одной точке…
Линер улыбается.
– Что за бред? Как это пропали?
– Ну, как… Протокол есть, номер есть, останков нет.
Линер всматривается в Семеныча. Нет, не шутит. Да и какие тут шутки.
– Семеныч, пердун старый, ты понимаешь, какое это ЧП? Это ж выходом в отставку попахивает!
– Юля, все понимаю. Но я не знаю, как это случилось. Мы с Пашей не выходили оттуда. Не выходили, клянусь. Некогда было выходить. Работы – удавиться можно. Да, курили. Но по очереди. Останки были на столе. Прикрыли как положено. Памятные. В правой кисти на двух пальцах мяч теннисный застыл, как всегда там и был. Дошла их очередь. Нет. Как и не было.
– На входе кто был?
– Местные. Кто же еще? Кто на морг спецохрану ставит? Не уйдут же?
– Ушли!
– Ну, Юля…
– Что Юля?!
Линер впервые за утро кричит. Отворачивается от Семеныча. Отходит в сторону. Не то чтобы небывалое происшествие. На югах «двухсотых» теряли пачками. Но то – война. Списывали. Пропавший без вести – и вся беда.
«А здесь на что списывать?» – вопрошает себя Линер и возвращается к Семенычу:
– Возможность опознания?
– Только по генетике. Эпицентр. Полный разброс. Ни лица, ни тела целиком. Документов нет. Одежды клочки. Смартфон разбит в детали. Но, может, и вообще не ее. Прилетел от соседей.
