. Так, на случай чего. Павел дал какого-то ботана. Поступает в твое распоряжение на время следственных действий. За тобой приедут. Машина уже выехала. Собирайся. Доклад по итогу. Инфу по расшифровке записей с камер можешь передать сейчас. Коля добьет в общую сводку. Пока все. До связи.
Вот так вот. Все заняты. А Коля добьет. Может, оно и к лучшему. Проветриться. Вон как метет. Со вчерашнего обеда. И все пройдет. И бабочка пройдет. Но пока держится. Шевелит усиками. Как будто что-то говорит. Так ведь и сходят с ума. Сначала – видят. Потом слышат. Потом все вместе. И вот она – свобода. Положить на всех. Правда, таких «освободившихся» держат под замком.
– Завидуют… Вот один из таких – певец свободы. Его бы туда, под замок. Ан нет, вещает!
Новости выходного дня. Сбитнев, кто же еще… Прямое включение одного из его репортеров, как раз оттуда, из 91-й. Значит, там действительно что-то происходит. Бытие и картинка – одно и то же. Существует только то, что нам показывают.
Линер наблюдает схватившее бабочку мерцающим киселем отражение телика в окне. Сбитнев опрашивает репортера. В кадре располагается стоя. Завел моду. Может себе позволить. Плотно-спортивный. Залысины. Бычий подбородок. Но глаза интеллектуала. Кошачья улыбка. Зубы – нечеловечески-белый VIP. В кадре – центральный въезд в 91-ю. Ни бетонных блоков, ни ограждений. мечта подрывника. Выстроена до «эпохи вселенского террора». Как-то уж чересчур светло во дворе. И сколько родственников. Пепсы4 на входе. Дикая дивизия. Набор – рост не выше 170. Берут числом. ОМОНа нет. Спецтехники тоже.
– Да там ни черта не охраняется, – сокрушается Линер. – Конечно, все в Центральной…
Репортер исчезает с экрана. Сбитнев заполняет его целиком. И это он любит. Отчетливо выговаривает. Дикция – заметно по губам – идеальна. Линер помнит его голос. Вся страна помнит. Но звук, к счастью, убран с вечера. В нем нет смысла. Никто ничего не знает. Даже она, треть жизни копающаяся в этом дерьме. Но Сбитнев – знает. Работа у него такая. И ему верят. Кто хочет поверить. У него прямо-таки дар превращения любой информации в истину. Он и есть истина. И Пилат не остался бы без ответа. И только такие, как Линер, понимают – истины не существует. Она если и попадает на экран, то случайно, мельком. Да и тогда остается неизвестной, безымянной женщиной в строгом костюме, как бы невзначай проходящей мимо.
Линер отходит в глубину комнаты. Допивает на ходу чай. Оставляет чашку меж огрызков на столике. Свалка. Муж дуться будет. О елке и говорить нечего. Обещала нарядить. Да куда там… Катастрофа. Ладно. Вернется – уберет. Во всех смыслах. А пока дежурное СМС мужу с причинами и координатами. Он поймет. Сам военный. Должен понять. Ответ почти сразу. Без эмоций. Хорошо. Заберет вечером. И точное время в придачу. Эмоции будут. Но потом. С глазу на глаз.
