Дядьки | страница 23



Во-вторых, все мои родственники были неравнодушны к готическим колкостям в мужских именах. Судите сами. Вот имена некоторых моих сородичей: Гамлет, Гектор, Грант, Асатур, Гастел, Артавазд, Тигран, Артак, Артур, Эрнест, Григор, Альберт, Спартак, Гурген, Давид. На этом фоне имя «Адольф» выглядело весьма оригинально, хотя и политически некорректно. Но благо, у Адика отцом был дядя Лева, а это значило, что спать он может спокойно.

Весь шарм дядюшки Адо заключался в раблезианской разрисовке созданного для смеха лица и неповторимом голосе. Голос дяди Адика баритонил, густо и нескончаемо клокотал, искрился и поджигал. Он зачаровывал женщин и впечатлял мужчин, которые к концу первого знакомства с ним громко заявляли собравшимся, что ради Адика они пойдут хоть на край света. Дружбу в Арменикенде принято было подтверждать доказующим ее наличие поступком. Когда же за столом никак не подворачивался повод для самопожертвования, то новоявленный друг дяди Адо восполнял сей злосчастный пробел красочной тирадой на тему «Что бы я сделал во имя дорогого Адо».

Женщины поступали проще и без лишней помпезности. Наливаясь томной влагой в глазах, они мирно расходились по домам, к своим плитам и тазам. Именно там их взбудораженное дядькиным голосом либидо поджаривалось на масле и пенилось в стиральном порошке, тая, как свеча, брошенная на раскаленные колосники.

Еще одной козырной картой этого мафиозообразного дяди Адо была тяга к вранью. К самому невероятному, трижды перевранному вранью. Любой незначительный случай из жизни, произошедший в присутствии дяди, с его легкой подачи превращался в космогоническую мистерию, вобравшую в себя спиритуализм Софокла, гротеск Рабле и кафкианский абсурд.

Однажды на дне рождения своего двоюродного дедушки Аршавира, в возрасте пяти лет, я съел две куриные ножки и, не утолив голода, попросил добавки. Дедушка Аршавир пошутил, сказав, что если бы знал, что придет Валерик, то непременно накрыл бы еще один стол. Все засмеялись и забыли. Все, кроме дядюшки Адо.

Спустя пару дней, когда мы сидели у других родственников, не присутствовавших в гостях у деда Аршавира, маслянисто-хмельной взгляд дяди Адика блуждал поверх праздничного стола. Лениво так блуждал. Пока не заметил меня. И тут на улыбчивом лице дяди вспыхнула маска чудесного озарения.

— Ха! — воскликнул он, и трепавшаяся за столом толпа смолкла. — Представляете?! Валерик недавно в гостях у дяди Аршавира съел целую курицу, а потом подошел к дяде и попросил еще! Дядя выпучил глаза, а потом покачнулся, и хорошо, я стоял рядом, а то он упал бы и ударился головой о табурет…