Уродец Кактус съежился ещё больше.
— Никогда, — прошептал он в отчаянии, — никогда ни один цветок не полюбит меня. А без любви мне остается лишь засохнуть.
— Конечно! Поглядел бы на себя, колючий заморыш, — безжалостно заявила красавица Роза, — если ты для чего-то и нужен на свете, так лишь для того, чтоб подчёркивать некоторую симпатичность других! Или я не права?
Соседи Розы согласно закивали головками, растущие поодаль — промолчали.
Несчастный уродец чуть не задохнулся от такого позора.
— Насколько ты прекрасна и ароматна — настолько надменна и жестока, — вступилась за несчастного Лилия.
— Да кто ты такая?! — вознегодовала Роза. — Не тебе, зелёной метёлке, судить о царице цветов!
Изогнув ветку, Роза зло уколола Лилию самым длинным шипом. Лилия ойкнула, отдернув лист.
— Кто ещё недоволен мной? — грозно вопрошала гордячка, надменно оглядев всех и воинственно подняв выше свои колючие веточки.
Все цветы замерли. Что-то теперь будет.
Такой разъяренной красавицу до сей поры никто не видел.
— Успокойся, ненаглядная, — тихо и печально промолвил Кактус, — ты права, как всегда. Скоро я засохну и больше не буду огорчать тебя своим уродством. Хотя я мог бы стать тебе защитой от всяких нахальных мошек и букашек… Ведь душа моя переполнена любовью.
— Замолчи! Слушать противно, — прошипела Роза.
Лилия тихо шепнула уродцу.
— Если хочешь — защищай меня. Я буду тебе очень благородна…
Но Роза услышала шепот Лилии.
— Да кто польстится на твои унылые тощие листья! Букашки и мошки слетаются на мой аромат, не говоря уже о нежности моих лепестков! Фу, нахалка!
Что ей могла ответить Лилия.
— Пусть хоть Кактусу послужат мои листья, если больше никого не могут порадовать, — вздохнула Лилия и стала нежно поглаживать колючки уродца. Она стойко терпела боль и старалась не замечать, как множатся бугорки-бородавки. Переполненная жалостью к несчастному, Лилия не заметила, как её сострадание переросло в любовь. Ведь известно, что особенно мы любим тех, в кого вкладываем душу.
А Кактус ожил, посвежел, окреп.
И… случилось одно чудо, затем…
Когда первые лучи солнца заглянули в оранжерею, отовсюду послышались изумленные «ах!», «ах!»
Над израненными пупырчатыми листьями Лилии возвышались прекрасные белые кудри. Они обрамляли ярко жёлтую сердцевину, отороченную темными бархатными тычинками, источавшими сильный терпкий аромат.
Роза не смогла найти едких слов и молча, придирчиво изучала соседку.
Кактус, налюбовавшись Лилией, произнес с беспредельной печалью:
