Меня охватило мощное желание.
Я посмотрела на дочь и стала рассуждать:
– Может потребоваться целая вечность, чтобы продать старый дом. Он требует покраски и ремонта. Если мы здесь поселимся, то сами приведем его в порядок, сделаем именно таким, как хочется нам. В конце концов, нам действительно нужен дом… И подумай только обо всей этой деревенской жизни – больше никаких автомобильных выхлопов, любопытных соседей, пробок в часы пик…
Бронвен внимательно посмотрела на меня.
– Правда, мам? Ты хочешь, чтобы мы жили здесь?
По спине у меня побежали мурашки. Я кивнула.
Бронвен завопила в безудержной радости. Внезапно она, смеющаяся, очутилась в моих руках – острые локти и костлявые плечи, – обнимая меня крепче, чем когда-либо за многие годы.
– Тебе придется пойти в новую школу, – предупредила я.
Она отстранилась и со счастливой улыбкой угнездилась на своем сиденье.
– Как скажешь.
– Ты оставишь там всех своих друзей.
– Я заведу новых.
– А как же нетбол?
Она озадаченно на меня посмотрела:
– У них здесь будет нетбол.
– Как насчет?..
Она ослепила меня улыбкой в две тысячи ватт и постучала костяшками пальцев по приборной доске:
– Давай, мам. Поехали. Чем быстрее мы попадем в Мельбурн, чтобы уложить вещи, тем скорее вернемся сюда.
К началу декабря мы свернули нашу жизнь в Мельбурне: аннулировали подписки и отказались от коммунальных услуг, уложили вещи по коробкам и организовали перевозку, заполнили документы на отчисление Бронвен из одной школы и перевод в другую на новый учебный год, посетили прощальные вечеринки и съели прощальные ланчи во всех наших любимых кафе.
Я ожидала, что меня будут переполнять сожаления из-за расставания с Альберт-Парком, но когда мы затолкали последние вещи в старенькую «Селику» и выехали с подъездной дрожки, единственное, что я почувствовала, было облегчение и трепет предвкушения, не уступающий тому, который испытывала Бронвен.
Мы ехали три дня. Шоссе до Ньюэлла шло в основном прямо, как разлохмаченная черная лента без начала и конца. В окна врывался летний зной; воздух казался раскаленным, но мы едва это замечали. По мере продвижения на север менялся ландшафт – пышные фермерские угодья и редкие участки бушленда уступили место высохшим плоским пустошам, а затем – покатым холмам в голубой дымке и густым эвкалиптовым лесам. Мы оставляли позади пыльные городки, ночевали в домиках на стоянках для автофургонов и с рассветом снова пускались в путь.
Когда мы наконец пересекли границу Квинсленда, Бронвен издала радостный вопль. Из городка Гундивинди мы выехали на Каннигэмское шоссе и повернули на северо-восток через Большой Водораздельный хребет. Вскоре мы оказались в окружении непроходимых лесов, в которых тропические пальмы качались вперемешку с эвкалиптами разных видов, а под ними буйствовали гигантские папоротники. Дорога взбиралась вверх от одного головокружительного крутого поворота к другому. Пересекая Национальный парк Мейн-Рейндж, мы открыли окна в машине, наслаждаясь перекличкой миллиона птиц-звонарей.
