Я стою, не шевелясь, пока он медленным скользящим движением расстегивает «молнию», аккуратно высвобождая ткань из железных зубцов. Его пальцы касаются моей лодыжки, и по моему телу пробегает теплая дрожь.
«Стоп. Стоп. Стоп. Теперь он с Дарой».
– Спасибо. – Я скрещиваю руки на груди, сильно смущаясь из-за того, что на мне по-прежнему прозрачный нейлоновый топ, а грудь прикрывает лишь пара ракушек. Он распрямляется, перекинув русалочий хвост через руку.
– Не знал, что ты выбрала сценическую карьеру, – говорит он с улыбкой.
– Вообще я думаю сосредоточиться на профессиональном самоунижении, – отвечаю я.
– Ммм. Хороший выбор. У тебя есть талант. Хотя я слышал, что это сложная специальность.
На его левой щеке появляется глубокая ямочка. Когда мне было пять или шесть, он однажды позволил мне поцеловать его туда.
– Ну да. – Я пожимаю плечами и смотрю в сторону, чтобы не пялиться на его ямочки, которые напоминают о тех временах, о которых я предпочла бы забыть. – Но у меня природный талант.
– Похоже на то. – Он делает шаг ко мне и подталкивает локтем. – Давай же, позволь мне подвезти тебя до дома.
Я почти отказываюсь. Все изменилось, и нет смысла притворяться, что это не так.
Прошли те времена, когда я могла сидеть в его машине, задрав босые ноги, а Паркер притворялся, что злится из-за отпечатков пальцев ног на лобовом стекле, а Дара, непристегнутая, сворачивалась калачиком на заднем сиденье, ноя, что ее никогда не пускают на переднее. Ушли те дни, когда мы ездили по заправкам и супермаркетам, разыскивая самые странные товары в продаже, или просто катались с открытыми окнами, пока океан бушевал где-то в отдалении, а сверчки трещали так, словно настал конец света.
Пути назад нет. Все это знают.
Но Паркер обнимает меня за плечо, и от него по-прежнему пахнет смесью грушанки и мягкого хлопка. И он говорит:
– Знаешь что? Я даже разрешу тебе задрать ноги, хоть они и пахнут.
– Неправда, – возмущаюсь я, отталкивая его, но не могу сдержать смех.
– Ну так что? Что скажешь? – Он потирает нос и заправляет волосы за ухо, тайный код, который означает, что он сильно чего-то хочет. – Ради прежних времен.
И в эту секунду я верю, по-настоящему верю, что все можно вернуть.
– Ладно, – соглашаюсь я. – Ради прежних времен. Но… – Я поднимаю палец. – Только ни слова про эту идиотскую компьютерную игру, в которую ты все время играешь. На сегодня с меня хватит.
Паркер притворяется обиженным.
– «Античные цивилизации» – не игра, – возражает он, – это…
