Я замедляюсь, когда дохожу до 22 марта. В этот день ей прислали те фотографии с незнакомого номера. Их прислал тот парень, который предупредил меня, точнее, предупредил Дару, чтобы она держала язык за зубами. Запись довольно короткая, всего несколько строчек:
«Сегодня еще одна вечеринка!!! Андре был прав. Становится легче. В прошлый раз всего за пару часов я заработала больше двухсот баксов. Другие девчонки показались мне очень милыми, но одна из них предупредила, чтобы я держалась подальше от Андре. Думаю, она просто ревнует, потому что он явно выделяет меня из всех. Он сказал мне, что собирается продюсировать одно телешоу. Представляете, что случится с Ник, если у меня будет свое реалити-шоу? Да она просто умрет. Тогда Паркер наконец поймет, каким был придурком».
Я перехожу к следующей странице. Запись Дары в день аварии еще короче:
«Черт. Я правда думала, что справлюсь. Но сегодня я проснулась в таком дерьмовом настроении.
Ариана говорит, мне нужно просто поговорить с Паркером. Не знаю. Может, так и сделаю. Может, Лизни был прав – я просто не могу выбраться из всего этого?
Или может, в конце концов я взрослею?»
Воспоминания о той ночи возвращаются ко мне: серая пелена дождя, машина Паркера, фары разбивают весь внешний мир на участки света и темноты. И выражение триумфа на лице Дары, как будто она только что первой пересекла финишную прямую.
Дальше записи прерываются, и я быстро пролистываю несколько пустых страниц. Во время аварии у Дары были раздроблены кости запястья, и некоторое время она не могла держать в руках даже вилку, не то что ручку.
Следующая запись, судя по всему, последняя, датирована вчерашним днем и написана большими буквами, как особый сигнал или крик:
«ДОРОГАЯ НИК!
Я ЗАТЕЯЛА ИГРУ.
ОНА НАЗЫВАЕТСЯ: ПОЙМАЙ МЕНЯ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ.
Д.»
На секунду я застываю, ошарашенная этим посланием. Я снова и снова перечитываю его, разрываясь между чувством злости и облегчения. Злость побеждает. Я захлопываю дневник, встаю и швыряю его через комнату. Он ударяется об окно и падает, сбивая со стола пустую подставку для карандашей.
– Ты, мать твою, думаешь, что это игра? – произношу я вслух, и по моей спине пробегает холодок. Это почти слово в слово то, что написал незнакомец в ответ на мое сообщение:
«Ты, на хрен, думаешь, что это шутка?»
Я встаю и обхожу комнату, прокладывая себе путь среди всякой ерунды, разбросанной по полу. Я ищу какой-то знак, что-то, что может стать ключом, ответом на вопросы! Куда и почему она уехала? Ничего. Только шмотки и разный мусор. Все те же последствия торнадо, которые Дара оставляет за собой всегда и везде. В углу я замечаю четыре пустые картонные коробки. Наверное, мама в конце концов попросила ее разобрать весь этот хлам. Я пинаю одну из них и испытываю короткую вспышку удовлетворения, когда та летит через всю комнату и ударяется о противоположную стену.
