Даже после того как луна ушла и повсюду снова воцарился дневной свет, яркий и неестественный, Дара не могла перестать плакать. Родители решили, это из-за того, что она не поспала днем и еще хотела мороженого, и мы купили его. Высокие рожки, слишком большие для нас обеих, мы не смогли их съесть, и они растаяли у нас на коленях по дороге домой.
Но я поняла, почему она плакала на самом деле. Потому что в тот момент я чувствовала то же самое: до дрожи пробирающий ужас, страх, что тьма останется навсегда, что луна перестанет вращаться, что баланс никогда не будет восстановлен.
Знаете, даже тогда я уже знала. Это не было шуткой. Это не было шоу. Когда-нибудь день и ночь поменяются местами. Когда-нибудь все перевернется с ног на голову, и любовь превратится в ненависть, и земля уйдет из-под твоих ног, оставив тебя беспомощно барахтаться в воздухе.
Иногда кто-то перестает тебя любить. И это та самая темнота, которая приходит навсегда. И неважно, сколько раз взойдет луна, заливая небо слабым подобием света.
Ник, 20:35
Я распахиваю входную дверь с такой силой, что она ударяется о стену, но я в бешенстве, и мне плевать на дверь.
– Дара! – зову я, хотя интуитивно чувствую, что ее нет дома.
– Привет, Ник. – Тетя Джекки выходит из кабинета со стаканом непонятной зеленой жижи в руках. – Смузи?
Наверное, она приехала к нам на машине прямо из ресторана. Может, мама с папой прислали ее, чтобы поговорить со мной.
– Нет, спасибо. – Я сейчас совсем не в настроении иметь дело с тетей Джекки и ее житейской «мудростью», которая обычно звучит так, словно родом из бутылки с алкоголем. «Откройся лучам правды. Сфокусируйся на настоящем. Отпусти или неси свой крест». Но она встала в дверях, заблокировав тем самым вход в мою комнату. – Ты сегодня переночуешь у нас или как?
– Подумываю об этом, – отвечает она, делая большой глоток смузи, после чего над ее верхней губой остаются зеленые усы. – Знаешь, это неправильный путь, так ты не получишь ответа. Если, конечно, ты действительно хочешь с ней поговорить.
– Думаю, я знаю свою сестру, – раздраженно отвечаю я.
Тетя Джекки пожимает плечами.
– Можешь говорить что хочешь.
Затем она долго смотрит на меня, будто гадая, стоит ли мне открыть какую-то тайну.
– Что? – в конце концов спрашиваю я.
Она наклоняется, чтобы поставить смузи на одну из ступенек лестницы, затем снова распрямляется и берет меня за руки.
– Знаешь, она не злится на тебя. Просто скучает.
У нее ледяные руки, но я не отдергиваю свои.
