— Он тоже киллер?
— Да, он — один из друзей Ника.
— Хорошо.
— Хорошо? У тебя нет других вопросов? — кажется, она озадачена, будто Дэйзи прокручивала этот разговор в своей голове миллионы раз, а теперь он идет не так, как она бы хотела.
— Нет, — решительно говорю я. — Всё хорошо, — и я отдаю телефон обратно Дениэлу.
Подняв бровь, он удивленно смотрит на меня, затем берет телефон, встает и говорит низким голосом:
— Дэйзи, милая, почему бы тебе не отдать трубочку обратно Николаю?
Через секунду он переходит на иностранный язык, будто выплевывая слова. Я не понимаю большинство из них, а могу расслышать только Гомес и Рэйган вперемешку, кажется, с русским. Или украинский. Я не знаю ни того, ни другого. Он специально говорит обо мне на другом языке, чтобы я не могла разобрать, о чем они говорят.
Хлопнув в ладони, я собираю их на коленях и стараюсь держаться, но во мне кипит горе после разговора с Дэйзи. Похоже, когда меня продали в бордель, она бежала обратно в Соединенные Штаты со своим парнем — тем самым, который втянул нас всех в это.
И раз они не могли жить спокойно, то послали кого-то найти меня.
Конечно, я уверена, что это не вся история. Это имело бы смысл для меня, если бы я была рационалисткой. Но больше я не рационалистка. Я — часть шоу уродов, которая пытается трахнуть мужчин, даже если они этого не хотят, и чуть что сразу плачет.
«Тебя они взяли, потому что ты симпатичная».
У меня скрючиваются пальцы, и я борюсь с желанием выцарапать себе глаза, не желая оставаться достаточно симпатичной, чтобы быть шлюхой. Хотя Дениэл так смотрит на меня после того, как я пыталась… ну, после того, что случилось утром. После всего этого, может быть, меня уже никто не захочет.
Могу поспорить, что если бы Дэйзи была продана в бордель, её бы сразу нашли. Её опасный американский парень сразу же узнал бы об этом. А мой парень Майк. Майк не пришел за мной. Никто не пришел.
Кроме Дениэла. А я так ужасно обошлась с ним.
Как будто поняв, что я думаю о нем, Дениэл поворачивается, гавкает какое-то слово в трубку и с силой закрывает телефон. Понятно, что он все еще кипит, но не хочет набрасываться на меня.
— Прости, — бормочу я хриплым голосом. — Знаю, я ненормальная.
Мужчина раздраженно смотрит на меня и идет на кухню. Вижу, как он берет бутылку какого-то ликера и два стакана. Вернувшись в гостиную, он присаживается на другой край дивана, ставит стаканы на край стола и начинает разливать напиток.
— Рэйган, ты прошла через ад, который я даже представить себе не могу. Никто не ждет, что ты теперь будешь вести себя, как ромашка. Но мы должны стараться вместе вытащить тебя отсюда. Хорошо? Мне нужно знать, что происходит, чтобы я смог спасти наши задницы.
