Делала всё, что угодно, чтобы сохранить дистанцию между собой и тем, что происходило с моим телом.
В конце концов, всё было не так уж и плохо. Мне так казалось. Если я не обращала внимания, то не запоминала лиц. Не запоминала, как меня били по лицу и кричали, чтобы вызвать сопротивление. Я почти забыла, что моя лодыжка прикована к стене и что я пленница. Я жила в своей голове.
Еще я не позволяла себе думать о мужчинах. Они были ничто для меня.
Если они хотят борьбы, я не дам им причины насладиться. Новая Рэйган не борется и даже не обращает внимания.
Правда, иногда они более жестоки. Как сейчас.
Мужчина хватает меня за волосы и тянет к моим коленям, крича матом мне в лицо. Он бьет меня по лицу, и я чувствую вкус крови.
Я хочу выцарапать ему глаза, но и он хочет этого. Хочет борьбы. Я всегда нахожусь не в самом выгодном положении, когда имею дело с такими людьми. Ведь если бороться, то в итоге, я окажусь прижатой к стене, где меня еще сильнее изнасилуют. Борьба — это не выход.
Обычно.
Мужчина наклоняется ко мне. У него некрасивое лицо, выжженное солнцем, густые брови, и он пахнет потом.
— Ты, — говорит он, запинаясь от английских слов. — Ешь мой член.
— Они не сказали тебе? — говорю я. — Я кусаюсь, — и клацаю зубами.
До этого я укусила двух мужчин, и они решили предупреждать клиентов.
— Твой проигрыш.
Мужчина некрасиво скалится, сокращая расстояние между нами. Он достает пистолет, возводит курок и подносит его к моему виску.
В ужасе воздух с шумом выходит из моих легких.
Ему нельзя быть с пистолетом здесь, а мне нельзя получить травмы от клиентов. Хотя конечно, уже слишком поздно спорить об этом.
— Сейчас страшно? — спрашивает он. — Ешь мой член. Не кусай. Я заплатил хорошие деньги.
И он сильнее вдавливает в мой висок дуло пистолета. Его рука тянет мои волосы, направляя меня вниз.
Мне всё ещё хочется жить. Слезы, которые я ненавижу, стекают по моим щекам.
— Пожалуйста, не убивайте меня.
Его улыбка становится шире, и он снова направляет мое лицо к своему обернутому в гандон члену. Я не сопротивляюсь.
* * *
После того как он ушел меня вырвало всем, что было в моем желудке в ведро, куда я писаю. Я сворачиваюсь калачиком на своем матрасе и плачу, глядя в стену. Это мое освобождение. Я стараюсь думать о фильмах про зомби на букву «Г», но мой разум сейчас в шоке. Пистолет у моего виска. С трудом сглатывая, я думаю о щелчке курка.
Когда я глотаю, то это напоминает мне о его вкусе — смесь пота и латекса, которая, кажется, прожигает дыру в моем сознании. И я снова мчусь к своему ведру.
