Дениэл вздыхает:
— Я знаю, знаю. Мы что-нибудь придумаем. Черт. Это опасно, понимаешь?
— А когда было не опасно? — спрашиваю я его.
Василий фыркает.
— Я пойду с тобой, — упрямо говорю я.
— Тебя не приглашали, — встревает Василий.
— Если вы оставите меня здесь, я последую за вами, — говорю я, борясь с паникой, которая нарастает.
Дениэл не может оставить меня. Не после всего этого. Он не может. Если он это сделает, я знаю, что поверну за угол и увижу мистера Фриза, прячущегося за ним в ожидании меня.
— Ты слышал девушку, — говорит Дениэл. — Она идет.
Василий выплевывает ещё одну фразу по-русски, а Дениэл показывает ему кукиш. Они глядят друг на друга, готовые к удару. Однако после секундного напряжения Василий поднимает руки и уступает.
* * *
Дениэл смотрит в прицел винтовки, рассматривая соединение внизу.
— Этот тридцать первый, — говорит он. — Значит, внутри их будет больше.
Мы втроем сидим в одной из лачуг на Обезьяньем Холме. Мы были у Луиса, где забрали наши документы и отправились в трущобы. Ну, то есть мы это сделали после того, как мужчины пытались меня отговорить.
Я настояла. Я не оставлю Дениэла. Не буду чувствовать себя в безопасности, пока он не вернет меня на порог моего дома в Миннеаполисе. Тогда разве так уж важно, что мы направляемся в опасное место? Везде опасно.
В трущобах Дениэл платит кому-то, чтобы мы могли использовать его помещение несколько часов. Василий охраняет дверь, высоко придерживая огромный пистолет и просматривая коридор. Я сижу рядом с Дениэлом и отмечаю крестиком на плане соединения места, где Дениэл видел солдата.
Бумага усеяна крестиками.
— Тридцать два, — бормочет Дениэл. — Один скрывается на лестничной клетке. Черт, у этого человека рядом целая армия. Параноидальный сукин сын.
Я делаю пометку на бумаге и смотрю на Дениэла. Он щурится в винтовку и наблюдает.
— Так, и что это значит?
— Это значит, что мы никуда не пойдем.
Я хмурюсь и выглядываю в окно, разглядывая то место. Оно совсем некрасивое и незаметное. Стены сделаны из огромных бетонных блоков, а двойные ворота открыты для грузовиков. Сверху на стенах забора мотки колючей проволоки. А Дениэл сказал, что у них снайпер на крыше.
— А почему бы нам не начать стрелять? Уберем столько солдат, сколько сможем, а затем ворвемся и уберем остальных.
Позади Василий бормочет что-то насмешливое по-русски. Я почти уверена, что он назвал меня глупой.
— Нет, боец, — говорит Дениэл.
Наконец, он опускает винтовку и оглядывается на меня:
